— Пардон. Видите ли, у меня нет жены и детей. Школу я не поджигал. Там, где я жил, школ нет. Зона отдыха. Если говорить о пожаре, то речь идет о моем доме. Он сгорел. Но не по моей вине. После чего я перебрался в Москву и жил в съемной квартире. Временно, разумеется. Ваша история не имеет ко мне никакого отношения.

Доктор записывал в медицинскую карту все, что говорил больной.

— И давно вы живете в Москве?

— Всю жизнь. Я родился в столице. Потомственный москвич.

— Кто вы по профессии?

— Писатель. Мое настоящее имя Павел Михайлович Слепцов. Может слышали?

— Не приходилось. Одно могу сказать вам с уверенностью. О выписке думать еще рано. У нас есть милицейские протоколы, решение суда, заявление вашей жены, показания свидетелей. Все это подлинные и убедительные документы, а не поклеп недоброжелателя. И наконец, заключение комиссии, куда входили лучшие психиатры республики.

— Понимаю. С такими аргументами трудно спорить. У меня есть враги, желающие от меня избавиться. Влиятельные богатые люди. Меня попросту подставили. Такое уже случалось. Можно себе такое представить?

— Очень трудно. Я придерживаюсь фактов, думать по-другому заставлять вас не буду. Человека, страдающего навязчивой идеей, переубедить очень трудно. Практически невозможно. Я не ставлю перед собой таких целей. Моя задача помочь вам избавиться от бредовых идей. Вылечить вас невозможно, но снять обострение мы можем.

— Вы ставите мне на лоб штамп шизофреника и не хотите разобраться в сути событий.

— Почему же, это моя обязанность. Я готов вас выслушать и даже рассуждать вместе с вами. Течение ваших мыслей очень важно для меня. Давайте рассуждать. Я готов. Вы сказали, что живете в Москве. Допустим. Ответьте мне на один сложный вопрос. Как вы попали в Караганду за три с лишним тысячи километров от Москвы.

— При чем здесь Караганда?

— При вашем диагнозе нельзя так жить. Вы же себя в могилу гоните. До «белочки» дошли?

— Белочки?

— Белая горячка. На обиходном сленге.

— Выпиваю, конечно, но чертиков еще не видел.

— Веруете ли вы в Бога?

Слепцов перекрестился, хотя церковь его интересовала только как музей.

— Скорее всего, я отношусь к категории безбожников. Моя первая жена была женщиной набожной. Я ходил с ней в церковь. Сопровождал ее, так точнее. Крестился, свечки ставил. Совершал обряд, но не более того. Вторая жена оказалась сущим дьяволом. С ней я рука об руку полетел в тартарары и до сих пор нахожусь в состоянии падения в преисподнюю.

— Давно умерла ваша первая жена?

— Четыре месяца назад. Мы были разведены. Просто я к ней вернулся после смерти второй жены, мы жили вместе год, и она скончалась.

— Вы окончательно запутались.

— Я не путаюсь. Голова плохо соображает. Разучился правильно излагать свои мысли. Сказываются перегрузки.

— Возможно. Вам надо отдохнуть. Поговорим завтра. Санитар отвел больного в камеру. Слепцов обессиленно свалился на жесткую койку и уставился в потолок. Анализировать ситуацию в таком состоянии очень трудно. Опять он выглядел идиотом. Доказывать психиатру свою вменяемость, когда тебе поставлен диагноз шизофрения, — бесполезное занятие. Каждое сказанное тобой слово оборачивается против тебя. Искать логику, справедливость, понимание и сочувствие можно где угодно, но только не в психушке. В нашей стране попасть в дурдом ничего не стоит. Достаточно получить заявление от родственников. Подпись участкового усугубит положение, и всю оставшуюся жизнь будешь доказывать, что ты не верблюд. Лучший способ избавиться от лишнего человека. Кто он такой? Бомж с чужим поддельным паспортом. Если врач сказал правду о его местонахождении, то дело дрянь.