|
Они знали и любили друг друга с юношеского возраста. Осенью они поженились и на следующий день после свадьбы отправились в кругосветное путешествие продолжительностью в год. После возвращения молодые планировали завести первого ребенка — всего им хотелось иметь трех детей — и построить свой дом. Они залезли в долги и купили в небольшой деревеньке неподалеку от Глазго земельный участок с развалинами какого-то каменного сарая. Том сказал, что обязательно восстановит его, хотя на это потребуется время, возможно года два, поскольку работать там он сможет лишь в свободное время, и эти два года они поживут в трейлере. Там же пройдет первый год жизни ребенка, но потом у их детей и у них самих появится дом — настоящий, собственный дом, какого в детские годы не было ни у кого из них, выходцев из сельских семей, оторванных от земли и безнадежно затерявшихся в городе. У Тома и Рут было много общего, их судьбы складывались почти одинаково и, послушав Рут, становилось ясно, что им приходилось несладко. Обоих пугала перспектива пускаться в самостоятельную жизнь в одиночестве, но они нашли друг друга и поклялись оставаться вместе в горе и радости, поддерживать друг друга, что бы ни случилось. Вместе они были сильны, строили планы на будущее, и разрушить их не могла никакая волна. Но прежде чем с головой окунуться в предстоящие хлопоты, прежде чем дети, работа, отпечатки пальцев, собственность, обзавестись которой они рассчитывали, привяжут их к одному месту, молодые решили воспользоваться годом свободы, чтобы повидать бескрайний мир, один на двоих. Потом они возьмутся за работу, забудут про отдых и развлечения. Бесконечной, вязкой чередой потянутся трудовые дни в шотландской деревне под промышленным пригородом Глазго, где девять месяцев из двенадцати идут унылые дожди. Но до этого будет нечто иное: кругосветное путешествие, рюкзаки за спиной, автовокзалы, тропические закаты и рассветы, случайные подработки в пути, чтоб пополнить худеющий кошелек: месяц мытья посуды в одной из пиццерий Измира, второй — работа на судостроительной верфи на юге Индии. И фотографии, воспоминания — все то, что останется с ними на всю жизнь. Они уже представляли себя, постаревших, — в доме, построенном Томом, в том самом доме, где вырастут их дети и где появятся внуки, — перебирающими свидетельства самого большого приключения их молодости. Но, если Тома с ней не будет, то не будет ни воспоминаний, ни планов. Молодость Рут закончилась, а старость перестала казаться привлекательной. Большая волна унесла с собой ее будущее вместе с прошлым. Теперь у нее не будет ни дома, ни детей. И не стоит говорить ей, что в двадцать семь лет жизнь не заканчивается, что со временем она снимет траур, встретит другого человека и начнет все сначала. Если Том умер, Рут тоже не стоит жить.
Слушая ее, я думал: эта женщина потеряла все, но главное — у нее все было, по меньшей мере, то, что имело для нее ценность. Любовь, желание продлить и сохранить ее и, конечно, вера — эта любовь будет вечной. И я завидовал ее богатству, хотя любовью обделен не был. До сего дня я даже представить себе не мог такой жизни с женщиной. Мне никогда в голову не приходило, что я могу состариться рядом с моей нынешней подругой, что когда-нибудь она закроет мне глаза или я сам окажу ей эту последнюю услугу. Я подумал, что следующей будет домработница, хотя сомневаюсь, что с таким, как я, у нее что-нибудь получится. Скорее всего, следующей просто не будет, и я закончу свои дни в одиночестве. Перед катастрофой мы с Элен собирались расстаться. В очередной раз любовь таяла, как туман, а я не знал, как сохранить ее. И когда Рут тихим, бесцветным голосом стала рассказывать, как в старости они будут вместе перебирать фотографии своего свадебного путешествия, я замолк и отошел в сторону, пытаясь представить, что станет эквивалентом таких фотографий для нас с Элен. Несколькими месяцами раньше завершились съемки фильма по моему роману «Усы». |
