|
Окружающий пейзаж не вызывал у спутников воодушевления. Пожелтевшее редколесье, давно потерявшие большую часть листвы деревья, серое небо, тусклый солнечный свет, едва пробивающийся сквозь тучи. И дождь, заставляющий воду в лужах вскипать. — Два дня назад оно тоже было правильным. Но западных отрогов Слепого кряжа я так и не увидел, — вновь попытался завязать разговор Лук. Молчание. — Послушай, лопни твоя жаба! Это просто невыносимо! — взорвался стражник. — Ты про свое занудство говоришь? — усмехнулся следопыт, даже не посмотрев на него. — Нет, разумеется! Про наши скитания, лопни твоя жаба! Ты помнишь, когда мы в последний раз нормально жрали? Я — нет, а мой живот и подавно. Все время давимся какой-то дрянью. Скоро начнем крыс ловить. — Уже. — Что уже? — не понял Лук. — Вчера мы ели крыс, — последовало невозмутимое пояснение. — Точнее, сусликов. Стражник поперхнулся, ошалело посмотрел на приятеля, понял, что тот и не думает шутить, и голосом человека, которому очень плохо, произнес: — Меня, кажется, сейчас вывернет. — Не думал, что это тебя так расстроит. Ужин ты уплетал за обе щеки. И нахваливал. — Я не знал, что это гадская кры… Северянин резко вскинул руку, заставив друга замолкнуть на полуслове. Лук нахмурился, взялся за кистень. Повисла тишина, лишь дождь барабанил по капюшонам да фыркали переступающие с ноги на ногу лошади. Рыжевато-коричневый тракт скрывался в дождливой пелене, и видимость была не больше чем на сто ярдов. Прошла минка. За ней — другая. — С дороги! Живо! Толку от этого было мало, спрятаться в редколесье с лошадьми не представлялось возможным. Тонкие осины — слабое подобие укрытия, а редкий кустарник не способен спрятать следы животных. И все же это было лучше, чем ничего. В рощице Лук отцепил притороченный к седлу арбалет, снял с оружия кожаный чехол, придирчиво изучил тетиву, натянул, достал из переметной сумы болт, аккуратно пристроил его в ложе. Миновало пять минок томительного ожидания, прежде чем Га-нор произнес: — Никого. — Слава Мелоту, — выдохнул Лук. За время знакомства с северянином он привык доверять его чутью. Поэтому поспешно разрядил арбалет и спрятал его от влаги в провощенную кожу. Не разговаривая, они взяли лошадей под уздцы, вывели их обратно на дорогу и забрались в седла. — Значит, тебе вновь показалось? — Лук не выглядел недовольным. Понимал, что осторожность полностью оправдана. При малейшем подозрении северянина они искали укрытие, и дважды это спасло товарищей от набаторских патрулей. Но в последние дни все более часто тревога оказывалась ложной. — Я слышал лошадиное ржание, — неохотно ответил сын Ирбиса. — Думаешь, в здешней глуши кроме нас есть кто-то еще? — Не стал бы я называть эти места глушью. Клянусь Угом, близко деревня. — Да ну?! — Дым. Чуешь? Лук втянул носом воздух, но запах мокрой лошади забивал все остальные. — Может, ты услышал звуки из деревни? — неуверенно протянул солдат. |
