|
— Попробуем проскочить через деревню! — крикнул Га-нор. — Если там враги, мы попадем в переделку! — Мы уже попали. За деревней лес! Видишь?! Действительно, на горизонте виднелась черная полоса деревьев. Сын Ирбиса надеялся, что их не смогут догнать в дебрях Прикряжья. Ливень не утихал, но Лук и думать о нем забыл. Лишь молился Мелоту, чтобы лошадь не подвела. Промелькнуло небольшое, заросшее низкими березами кладбище с развалившейся деревянной оградой. Замшелый, выкорчеванный из земли Лысый камень. Затем — грубо срубленная, отяжелевшая от трупов виселица. Лук увидел ее в тот момент, когда вылетевший из дождя болт угодил в шею кобылы Га-нора. Северянин легко приземлился на ноги, погасив скорость, перекатился через плечо, грязный и страшный, оказался на краю дороги. Лук, соображавший в такие моменты довольно быстро, осадил лошадь, спрыгнул в жижу, поскользнулся, упал, крутанулся и тем самым избежал смерти от очередного болта. Извиваясь ужом, по уши в ледяной грязи, он ползком добрался до сына Ирбиса. — Лопни твоя жаба! Добегались! — Голову не поднимай. Они лежали под растущим возле обочины кустом с худосочными ветвями. — Южане, лопни твоя жаба! — дрожа от холода, процедил Лук. — И покойники. Над их головами угрожающе возвышалась мрачная виселица. Посиневшие, уже потрепанные вороньем трупы медленно раскачивались. Судя по одежде — мертвецы были крестьянами. В отличие от шепчущего молитву Лука, Га-нор не обратил внимания на покойников. Он высматривал укрытие. До погоста было не добраться — сотня ярдов по открытой местности. Добежать и не схлопотать в спину болт можно только чудом. Деревня тоже теперь стала недоступна — рядом с находящимся на пути намокшим и просевшим стогом сена прятались стрелки. Лук пошевелился, и почти тут же свистнул болт, едва не попав ему в голову. Стражник охнул, еще сильнее вжимаясь в грязь, и покосился на сына Ирбиса, который освободил перевязь на груди, снял ножны с мечом, подтянул их к себе, обнажил оружие. Лук последовал его примеру, взяв в правую руку узкий длинный кинжал, а в левую кривой нож. — Ну что, дружище? Покажем этим набаторцам, лопни твоя жаба? — Это не набаторцы. Сотрясая зловещую тишину топотом копыт, в сторону деревни скакали всадники на уставших лошадях. Разношерстное воинство, среди которого были и закованные в латы рыцари, и облаченные в кольчуги солдаты. В первых рядах ехал знаменосец. В жалкой мокрой тряпке, повисшей у него на древке, с трудом можно было распознать имперский штандарт. — Наши, лопни твоя жаба! Это же наши! — восторженно завопил Лук, попытался встать, но тут же вновь оказался на земле. — Лежи! — рявкнул дернувший его за пояс Га-нор. Он не сводил глаз с приближающегося отряда. Меч убирать не стал, лишь поменял немного свое положение и поджал ноги, чтобы успеть вскочить. — Но это же наши… — уже не так уверенно пробормотал солдат. — Осталось только объяснить им, что мы свои, — голос у северянина был мрачным. Он понимал, какое в военное время будет отношение к неизвестным. Их заметили, и пятеро всадников, отделившись от основного отряда, направились к друзьям. |
