|
Ламартиньер представлял партию дофина, то есть оппозицию. Борде настаивал на том, что одно упоминание об опасной болезни убьет короля и что он отказывается в этом участвовать. Борде представлял партию Дю Барри. В самом деле, пригласить к королю священника означало бы изгнание фаворитки: когда Бог входит в одну дверь, сатана должен выйти через другую. Итак, пока шла междоусобная война среди лекарей, в семье, в партиях, болезнь покойно располагалась в этом дряхлом, изношенном теле, скоро состарившемся от развратной жизни; она укрепилась в нем так, что ее уже было не выгнать ни лекарствами, ни предписаниями. При первых признаках болезни, - а причиной послужила неверность Людовика XV, к которой приложила услужливую ручку графиня Дю Барри, - король видел у своей постели обеих дочерей, фаворитку и бывших в милости придворных. Тогда все они еще смеялись и были дружны. И вдруг в Версале появилась строгая, пугающая своим видом принцесса Луиза Французская, оставившая келью в Сен-Дени и прибывшая за тем, чтобы утешить отца и окружить его заботой. Она вошла к нему, бледная и мрачная, будто его Судьба. Она уж не была больше ни дочерью своего отца, ни сестрой двух других принцесс; она была похожа на античных прорицательниц, которые в страшные дни бедствий кричали напуганным правителям: «Несчастье! Несчастье! Несчастье!» Она явилась в Версаль в тот час, когда Людовик целовал ручки Дю Барри и прикладывал их, словно спасительные компрессы, к больной голове, к пылавшим щекам. Завидев Луизу, все разбежались; задрожавшие сестры укрылись в соседней комнате; графиня Дю Барри преклонила колени, после чего поспешила в свои апартаменты; обласканные королем придворные отступили в приемные; только доктора остались у камина. - Дочь моя! - прошептал король, с трудом приподнимая веки, смеженные страданием и жаром. - Да, ваша дочь, сир, - отвечала принцесса. - Вы пришли ко мне . - От имени Бога! Король приподнялся, пытаясь улыбнуться. - Ведь вы забываете о Боге! - продолжала принцесса Луиза. - Я?.. - Я хочу напомнить вам о Нем. - Дочь моя! Надеюсь, я не настолько близок к смерти.., и увещания мне пока не нужны! У меня легкое недомогание: ломота и небольшое воспаление... - Ваша болезнь, сир, настолько серьезна, - перебила его принцесса, - что, согласно этикету, у изголовья Вашего величества пора собраться духовным отцам королевства. Когда член королевской семьи заболевает оспой, он должен незамедлительно собороваться. - Дочь моя!.. - побледнев, вскричал король в сильнейшем возбуждении. - Что вы говорите? - Ваше высочество!.. - в ужасе воскликнули доктора. - Я говорю, - продолжала принцесса, - что вы, ваше величество, больны оспой. Король вскрикнул. - Доктора мне ничего об этом не сказали, - возразил он. - Они не осмеливаются, а я вижу, что перед вашим величеством разверсты врата другого царства - царства Божия. Подойдите к Господу Богу нашему и окиньте мысленным взором все прожитые годы. - Оспа!.. - не слушая ее, бормотал Людовик XV. - Смертельная болезнь... Борде!.. Ламартиньер!.. Это правда? Доктора опустили головы. - Значит, я обречен? - спросил король, напуганный более, чем когда бы то ни было. |
