— Пустотные? — Резван вопросительно уставился на княгиню. Это то, о чём я подумал?

Княгиня кивнула головой, не став отвечать. До Эльзы, кажется, тоже начало кое-что доходить.

— Но ведь…

— Не стоит об этом никому не знать. Но сам понимаешь, какой силы должен был быть маг, если даже после пустотных гранат он не только выжил, но и сохранил силы в том объёме, который он имеет.

— Возможно ли, чтобы это было ещё и подарком от горга?

— Возможно. Всё возможно. Но даже дар от горга он приобрёл собственными силами. Я не подсовывала ему магическую тварь и уж явно не могла предположить, что она имеет разум. Когда Юра рассказал мне обо всём, скажу честно, мне стало не по себе. Ты знаешь, как я обращаюсь со своими химерами. Это для меня такие же дети, мои воспитанники, и при смерти каждого из них я чувствую боль. А здесь… я разумное существо почти полвека продержала без солнца, опасаясь, как бы оно не вырвалось на свободу, и не смогла найти с ним общий язык. В итоге смог он. Поэтому какие бы дары горг ему ни отсыпал, они заслужены. Как минимум потому, что у парня взгляд не зашоренный. А этого нашей аристократии, нашему дворянству, ой, как не хватает.

— Хорошо. Я созвонюсь с родней, узнаю всё по образцам и срокам, и тогда отправлюсь.

— Сразу уточни у них, что от меня требуется. Чтобы ты уходил не пустым. Что скажешь, то и пожертвую.

— Хорошо, княгиня.

На этом разговор завершился.

* * *

Летний зной висел над Невским проспектом, наполняя воздух медовым ароматом цветущих лип. Трехэтажное здание больницы, построенное еще в 1872 году, стояло безмолвное, будто вымершее. Его высокие окна слепо отражали солнце, а тени от карнизов ложились на мостовую четкими, как нож, линиями.

Перед входом, под сенью старых деревьев, собрались участники передачи: со стороны Светловых — молодой, но уже проникнутый холодным достоинством племянник главы рода Андрей Сергеевич Светлов, маг-лекарь шестого ранга и бывший главный врач больницы; с нашей стороны — мы с бабушкой, Эльза и доктор Лемонс, нервно теребящий рукой свой потертый медицинский саквояж. Леонтьев следовал за нами неотступной тенью, фиксируя всё увиденное в свой блокнот. Губы его при этом недовольно кривились, однако же пока он держал собственные соображения при себе.

— Ну что ж, — Светлов улыбнулся, широким жестом указывая на здание. — Всё ваше. Как и договаривались: стены, крыша, мебель… и кое-что из инструментов.

Бабушка лишь кивнула, не выражая ни разочарования, ни удивления.

— Мы всё же пройдемся и осмотрим? — предложил доктор Лемонс, уже направляясь к входу. Им с Эльзой предстояло взять больницу в свои руки, потому препятствовать его энтузиазму никто не стал. С ними отправился и поверенный императрицы.

Шаги гулко отдавались в мертвой тишине. Больница, ещё вчера наполненная голосами, стонами больных, звоном инструментов, теперь была пуста. Даже воздух здесь казался другим — разреженным, словно здание затаило дыхание.

Лемонс шёл первым, заглядывая в палаты, проверяя шкафы.

— Терапевтическое отделение… пятьдесят коек, — пробормотал он, проводя пальцем по пыльной поверхности тумбочки. — Матрацы есть, белья нет.

— Хирургическое… — прочитал я табличку на двери, отделяющую половину этажа.