Саша подошла совсем близко и поздоровалась:

– Добрый день!

Мужчина очнулся от своей задумчивости и попытался спрятать то, что держал в руках. Напрасно старался! Саша уже все успела разглядеть. В руках у Бородинского был кортик с потемневшей от времени костяной ручкой. Тот самый, который ей предстояло подкинуть хозяину дома и который она не смогла найти. Ничего удивительного, раз Бородинский нашел его сам и опередил в этом Сашу.

– А меня тут за мятой послали, – улыбаясь во все тридцать два своих зуба, сказала ему Саша.

– Мята растет вон там! На грядках!

– Надо же! – изумилась Саша. – А я думала, что под кустами! Вот же она!

И продемонстрировала сорванную траву.

Но Бородинский по-прежнему был не в настроении, разговор поддерживать не стал, что-то буркнул невнятное насчет современного поколения дебилов, которые не в состоянии отличить мяту от щавеля, и быстро удалился. Кортик он, ясное дело, унес с собой.

Какое-то время Саша постояла, глядя ему вслед и не зная, радоваться ей или огорчаться. Не получится у нее выполнить задание Милорадова. Не сможет она подкинуть кортик Бородинскому в кабинет или, на радость молодой жене, ему в спальню. Но все получилось гораздо лучше, Бородинский нашел кортик совершенно самостоятельно, и теперь при всем желании никто в доме не сможет приплести к этой находке саму Сашу.

Потом она быстренько набрала разных травок, искренне надеясь, что среди них будет и мята, и кресс-салат, о внешнем виде которого Саша имела самые смутные представления. И побежала к дому, где передала поварихе свой улов.

– Вот мята и… остальное.

– Мяту я вижу, – похвалила Сашу повариха. – Но зачем ты нарвала столько щавеля? Я тебя о нем не просила.

Саша похлопала ресницами:

– А я думала, что это шпинат.

– Шпинат я тебя тоже не просила приносить. Я кресс-салат просила.

– А разве это не одно и то же?

Повариха закатила глаза к потолку и возвестила, что весь мир катится в тартарары, если дети на уроках ботаники не в состоянии выучить отличие одной зеленушки от другой. Впрочем, ворчала она на Сашу вполне беззлобно, как поняла девушка, главную роль тут сыграло ее мнимое родство с Галиной, к которой у поварихи было особое отношение, а оно, в свою очередь, проистекало из близкого отношения Галки с самим хозяином дома.

– Галка девка видная, а муж у нее рохля. Ты прости, что я так про твоего дядю говорю, но слов из песни не выкинешь. Жалкий он мужик.

– Ну, есть немного, – подтвердила Саша, понятия не имевшая о том, как выглядит сама Галка, не говоря уж о ее муженьке.

– И зачем Галке понадобилось замуж за этого доходягу выходить?

– Так ведь другого никого не было.

– Ой, так уж и не было! С хозяином бы осталась. И потом… Как не было? А мне Галка рассказывала, что и военный к ней сватался, и инженер, и еще какой-то чиновник букеты таскал. Врала, выходит?

– Букеты таскать – это одно, а замуж позвать – это другое.

– Пораньше бы глаза разула, глядишь, и появился бы у нее такой шанс. Хозяин-то наш шибко неравнодушен к женскому полу. А Галку он сразу отдельно отметил. В первый же вечер к себе позвал. Ну, и без подарков опять же не отпустил. Он уж у нас такой…

– Какой?

– Добрый и щедрый.

Голос поварихи звучал мечтательно. И Саша даже, грешным делом, подумала, а не ходила ли и сама повариха в хозяйские покои за подарками, конечно, не сейчас, а раньше, когда была помоложе и посимпатичней.