– Слушай, дарагой! – сказал капитан Гасан-заде. – Давай, как деловые люди, открыто поговорим, честно. Как мужчины. Я понимаю, что ты на работе и делаешь свое дело. Замечательно делаешь, между прочим! Такой операций провернул! Я по радио слышал, думал – кто такой замечательный операций разработал? А сегодня ночью мне говорят: какой у тебя Шамраев приехал? Из Московской прокуратуры? Так это тот самый, говорят, знаменитый, про его операцию «Голос Америки» вчера говорил! Очень рад пазнакомиться, дарагой! Сколько в Москве бандитов арестовал – замечательно, ара, замечательно! Теперь скажи мне, как мужчина, как друг – ты к нам по этому же делу приехал?

Я молчал.

– Панимаешь, дарагой, в Москве ты хозяин, кого хочешь арестуй, так им и надо, там твоя власть. А здесь наша республика, дарагой. Зачем ты сюда копать приехал? На кого?

Я не отвечал. Машина катилась по серпантину горного шоссе, ни одного автомобиля не было нам навстречу, и через каждые две-три минуты очередной поворот дороги открывал очередное горное ущелье. Сидевший справа спортсмен вдруг кашлянул в кулак и сказал на абсолютно чистом русском языке, без акцента:

– Игорь Иосифович, ситуация такая. Вы ведете дело Хотулева, Сысоева и Балаяна, мы знаем. Все, началось с этого гроба, который разбился в аэропорту, и – пошло, и вы его раскрутили – аж до Балаяна уже дошли. И, конечно, вышли на нашу республику. Но нашу республику трогать нельзя. Практически, вы сейчас у нас в руках. если вы не примете наше предложение – вы живым отсюда не уйдете. А если примете – все будет хорошо. И вам и нам. А предложение такое, – он перегнулся через спинку переднего сиденья, достал тяжелый крепкий чемоданчик, устроил его на своих и моих коленях, отщелкнул замки и открыл крышку. В чемодане аккуратными стопками лежали деньги. Он сказал: – Сто тысяч, все – ваши. За это вы не трогаете ни одного человека в Азербайджане и все материалы об Азербайджане из дела уберете. Договорились?

Я молчал. У меня не было выбора, но я еще молчал.

Он сказал водителю:

– Останови машину.

Машина остановилась возле края дороги, а точнее – на краю очередного обрыва в ущелье.

– Решайте, Игорь Иосифович. Или берете деньги, или… У нас тоже нет выхода, это наша работа. – Он усмехнулся: – У вас правительственное задание и у нас. Или вы нас посадите, или мы тут вас уложим. Ну? – и посмотрел мне в глаза. Глаза у него были спокойные, темно-карие, молодые.

Я взял чемоданчик к себе на колени, закрыл крышку, – защелкнул замки и сказал водителю:

– Все. Поехали.

– Правилино! Маладец! – воскликнул капитан Гасан-заде. – Я был уверен, что ты возьмешь. Слава Аллаху! Такого человека убить – преступление было бы! Давай заедем куда-нибудь, выпьем, позавтракаем.

«Спортсмен» тоже посмотрел на меня вопросительно, ждал ответа.

– Нет уж, – сказал я. – В этом случае завтракать некогда. Во сколько московский рейс?

– В 9.20 по местному.

– Вы меня довезете до аэродрома?

– Канечно! Что за вопрос?! – воскликнул капитан Гасан-заде. Похоже, он действительно был рад, что не пришлось меня убивать.

Тот же день, суббота 8 июня после 8-ми утра

Они привезли меня прямо в аэропорт, даже без заезда в Баку. По дороге мы останавливались только один раз, в Локбатане, «спортсмен» из телефона-автомата позвонил куда-то. Скорее всего, доложил начальству, что я «взял».

На аэродроме они помогли мне купить билет на ближайший рейс, попрощались, пожелали мне счастливого пути и поинтересовались, улыбаясь, не потеряю ли я чемодан и не нужна ли мне охрана.