— Ну как, нравится? — Водитель Гена оглянулся на Обнорского, увидел его вытянувшееся лицо и захохотал с каким-то завывом, хлопая ладонью правой руки себя по ноге. — Ничего, Андрюха, с непривычки это всегда по мозгам бьет, а неделька пройдет — перестанешь все это говно замечать. В бригаду тебя распишут куда-нибудь в Мукейрас или Бейхан — оттуда будешь приезжать, тебе Аден Парижем покажется. Кстати, Сергеич, куда ты хлопца определять думаешь?

Референт неопределенно хмыкнул, отрываясь от своих каких-то не очень веселых мыслей:

— Мозга напряжем — думать будем… Мест полно — одна бригада другой краше. Придумаем чего-нибудь, без работы не останется…

Машина вылетела на прямое просторное шоссе. Гена еще больше прибавил скорость, и через пять минут впереди слева показалась серая длинная бетонная стена с какими-то невысокими строениями за ней.

— Ну вот и приехали. Это Мааскер аль-Хубара Тарик. Жить будешь здесь. Тут и семейные живут, и холостяки, клуб есть, библиотека, кино крутят… Короче, жизнь бьет ключом…

«Тойота» легко съехала с шоссе прямо в ворота гарнизона. Собственно, назвать гарнизоном этот небольшой клочок земли, огороженный бетонной стенкой, можно было лишь условно. Четыре трехэтажных квартирных дома для семейных, два длинных двухэтажных строения барачного типа — одно каменное, другое деревянное, и небольшой открытый кинотеатр — вот и весь гарнизон. Да рядом с кинотеатром был еще навес для автомобилей. (Позже Обнорский узнал, что бараки, в которых жили офицеры-холостяки, остались еще со времен англичан, покинувших свою бывшую колонию в 1967 году, а трехэтажки и кинотеатр построили уже советские военные строители которых все поколения живших в них «интернационалистов» проклинали как могли. По ходившей среди офицеров легенде, возглавлявший строительство полковник был награжден орденом Красной Звезды — не иначе как за героическую экономию стройматериалов, ушедших неизвестно куда: серые трехэтажки буквально разваливались на глазах.)

У ворот гарнизона прямо на земле сидел часовой — худой черный араб; он завтракал, черпая что-то прямо рукой из большой алюминиевой миски. Рядом с ним на земле валялся автомат Калашникова, на въезжавшую в ворота машину бдительный страж даже не взглянул.

«Тойота» проехала вдоль каменного двухэтажного барака, обогнула его и остановилась.

Пахоменко потянулся и хрустнул суставами.

— Так, давай, Андрюха, выгружай вещи в дежурку, пусть они пока там полежат, а мы съездим в Аппарат, посмотрим, куда тебя распишут, а там и комендант вернется, — получишь белье, койку и все прочее…

— Слышь, Сергеич, — сказал водитель Гена, вылезая из «тойоты», — сбегаю-ка я пока домой минут на десять.

— Давай, — кивнул референт, — только не больше десяти минут — надо в Аппарат поторапливаться, а то генерал там и так уже, наверное, на ноль всех умножает.

Пахоменко толкнул ногой дверь в дежурку и шагнул внутрь, следом за ним с чемоданом и сумкой протиснулся Андрей. Дежурка представляла маленькую темную комнатку, в которой с трудом помещались стол, две пружинные кровати с брошенными поверх сеток кусочками поролона, холодильник и шкафчик. В стене под окошком торчал кондиционер. На одной из кроватей валялся парень. Он был небрит, бос, мятая рубаха песочного цвета выехала из просторных линялых хэбэшных штанов, которые, видимо, после многократных стирок уже утратили свой первоначальный песочный колер. Увидев вошедшего референта, парень медленно сел на кровати и сунул ступни ног в стоявшие на полу «вьетнамки». От странного дежурного явно несло густым перегаром.

Пахоменко матюгнулся и оперся кулаками на стол.

— Володя, ты что, уже?… С утра, что ли, пьете? На дежурство-то хоть можно в нормальном виде явиться? Нарветесь на Кузнецова — он вам таких бздей навтыкает, что и я вытащить не смогу… Прямо как маленькие, ей-богу…

Парень поднял на референта мутные глаза:

— А я не дежурю сегодня… Я Леху Цыганова подменяю — он с папатачи валяется…

Референт махнул рукой и оборвал дежурного:

— Через три часа все возвращаться будут — давай чтобы к этому времени кто-то трезвый сидел… И Леха, если у него папатачи, пусть дурака не валяет, а идет к доктору… А то моду взяли — лихорадку джином лечить.