– А теперь уйди, – закончил начальник смены. – Ксиву спрячь и никому не показывай. Линчуют!

Номер не прошел. Лозовский обреченно вернулся к кассам и произвел рекогносцировку. До Тынды можно было добраться через Иркутск и через Благовещенск. На Иркутск очередь была человек триста, на Благовещенск – около ста. Лозовский оставил выбор на Благовещенске.

– Будешь девяносто шестым, – вписывая его фамилию в замусоленную тетрадку, с удовлетворением сообщил майор железнодорожных войск с белой лысиной и красным потным лицом, похожий в своем зеленом мундире на редиску ботвой вниз. – Еще двадцать четыре и порядок. В перевозках сказали: наберется сто двадцать человек, дадут дополнительный рейс.

Лозовский встрепенулся.

– Майор, пишите! – скомандовал он и принялся диктовать фамилии. Начал с Альберта Попова и членов редколлегии своего бывшего журнала, потом перешел на телевизионное начальство. Пожалел только сома и воблу, а всех остальных во главе с председателем Гостелерадио втиснул в очередь на благовещенский рейс. С особым злорадством туда же воткнул членов бюро ЦК ВЛКСМ. На секретаре по идеологии майор сказал:

– Хватит.

– Нет! – потребовал Лозовский. – Его нужно обязательно записать!

Майор записал. Лозовский придирчиво проверил список и сообщил заинтересованно наблюдавшим за ним народным массам, что отправляется к аэропортовскому начальству.

– Давай, корефан! Возьми их за жабры! – напутствовал его здоровенный небритый мужик в ковбойке, из-под которой выглядывала тельняшка. – А если что, свистни. Мы рыбаки. Мы завсегда. Понял?

Из очереди, раздвинув плечами мелкий люд, выдвинулись рыбаки, всем своим видом показывая, что они завсегда, только свистни. Прихватив для представительства железнодорожного майора, Лозовский сунулся в отдел перевозок, но там никого не было, а люди из плотно обложившей кабинет толпы сообщили, что они, падлы, прячутся, а один даже надел фартук носильщика и так ходит.

– Едем в министерство! – решил Лозовский, охваченный азартом общественной деятельности.

Высадившись из такси на Центральном аэровокзале возле стеклянной башни Министерства гражданской авиации, он вызвонил из бюро пропусков начальника Главного управления пассажирских перевозок и объяснил, что привез список ста двадцати пассажиров на предмет дополнительного рейса в Благовещенск.

– Фамилия? – равнодушно и даже словно бы с некоторой брезгливостью спросил начальственный баритон.

Лозовский назвался и добавил, полагая, что фамилии нужны, чтобы выписать пропуск:

– Я не один, нас двое.

– Фамилия? – повторил баритон.

Майор назвал свою фамилию.

– Пройдите в здание аэровокзала к дежурному администратору, – распорядился баритон и отключился.

– Мне звонили, – прервала объяснения Лозовского дама в синем мундире «Аэрофлота». Она куда-то ушла, потом вернулась и сообщила:

– Рейс сто сорок три, Благовещенск, два места. Идите в пятую кассу.

– Но... Мы насчет дополнительного рейса, – возразил Лозовский, ощущая в своем голосе предательскую неуверенность.

– А назад мы что повезем? Воздух? У нас, молодой человек, хозрасчет.

– Майор, нас покупают, как проституток, – поделился Лозовский своим пониманием ситуации.