– Но ведь не даст.

– И правильно сделает. Потому что ты немедленно всадишь их в какую-нибудь пирамиду. Почему ты решил, что он из Тюмени?

– Тачка. Новая, а номера тюменские. Значит, есть представительство в Москве. Знаешь, сколько она стоит? Штук восемьдесят. А на чем делают бабки в Тюмени? Нефтебарон, блин. Интересно, что ему нужно от «Российского курьера»?

– Как что? – хмуро удивился Лозовский. – Он принес тебе два «лимона». И сейчас спрашивает у всех: «Где Броверман, где Броверман, где его черти носят?»

– Все шутишь, – укорил Савик. – Такие бабки не приносят. За ними побегаешь.

– Вот и беги.

– Вот и бегу.

Возле «линкольна» Броверман остановился и что-то спросил у охранника. Но ответа не получил. Тонированное стекло поднялось и оградило салон джипа от внешнего мира.

Савик обиженно пожал плечами, запахнул пальто и поспешил к редакционной «Волге».

В фойе Лозовский вновь увидел нефтебарона. Он стоял возле бюро пропусков в позе терпеливого ожидания. Свою вызывающе роскошную шапку он снял и держал за спиной, чуть поигрывал ею, лишь этими легкими движениями выражая неудовольствие от задержки. Сам же как бы слегка исподлобья, наклонив голову с ровным пробором в черных волосах, холодно-безучастно смотрел, как дежурная названивает по внутреннему телефону.

– Володя! Лозовский! – окликнула она. – Скажи вашей Фаине, чтобы сидела на телефоне! Где она вечно болтается?!

– В отделе культуры, меряет лифчики от Нины Риччи, – отозвался Лозовский, отряхиваясь кепкой от снежной мороси. – Ведь она этого достойна.

– Безобразие! К вам человек, мне нужна заявка для пропуска, звоню-звоню, а ваш телефон не отвечает!

– Звоните – вы? Олечка Ивановна, царское ли это дело?

Обычно в редакцию звонили и заказывали себе пропуска сами посетители. То, что этим занимается дежурная, говорило о многом. Она работала в бюро пропусков еще со времен «Правды» и очень хорошо умела отличать рядовых посетителей от начальства.

– Я попросил, – объяснил нефтебарон.

– Вы попросили. Понятно. Вы к кому?

– К Попову.

– О встрече договаривались?

– Вчера на шестнадцать. Но прилетел только сегодня утром. Почти сутки аэропорт был закрыт.

– Вы – Кольцов? – догадался Лозовский. – Президент акционерного общества «Союз»?

– Совершенно верно.

– Вы неудачно приехали. Через пятнадцать минут летучка, вряд ли Попов вас примет.

– Но, может быть, примет? Я попрошу.

– Попробуйте. Олечка Ивановна, давайте заявку, я подпишу.

– И в самом деле! – обрадовалась дежурная.

– А вы, значит, Лозовский. Журналист Владимир Лозовский, – проговорил Кольцов, рассматривая Лозовского с несколько недоверчивым интересом, в котором любопытство провинциала к столичной знаменитости уравновешивалось сознанием собственной самодостаточности. Под его взглядом Лозовский почувствовал себя лотом на аукционе, объявленная цена которого вызывает сомнения покупателя. – Извините, сколько вам лет? Надеюсь, вы не сочтете мой вопрос нескромным.

– Не сочту, – заверил Лозовский. – Всем я говорю, что мне сорок три года. Но вам признаюсь, что мне уже сорок четыре. Только вы меня не выдавайте.

– Мне почему-то казалось, что вы моложе. Но в общем и целом примерно таким я вас себе и представлял. Высокий, спортивный, легкий на подъем. И за словом в карман не лезет.

– Вы представляли меня себе? – удивился Лозовский.