Генеральным директором «Курьера» стал Броверман, а Лозовский от должности главного редактора после некоторых раздумий все-таки отказался, объяснив это тем, что во главе еженедельника должна стоять фигура общественно значимая, знаковая, а он такой фигурой не является. Как и любой журналист, он был не лишен честолюбия, но хотел реализоваться и прославиться, если повезет, как журналист, а не как политический деятель, кем по определению является главный редактор. Он давно уже тосковал о свободном образе жизни, его ужасала перспектива каждый день ездить на работу и тащить на своем горбу сизифов камень редакционной текучки. Поэтому на должность главного редактора пригласили известного демократа, экономиста-теоретика, идеолога рыночной экономики.

«Российский курьер» задумывался, как газета для деловых людей, которые хотят быть в курсе всего, но у которых нет времени сидеть у телевизора и просматривать десятки газет. Идея оказалась удачной. Начав с тиража в десять тысяч экземпляров, к 98-му году «Российский курьер» уже перевалил за сто тысяч и продолжал набирать подписную массу по мере того, как в обществе нарастала прослойка деловых людей. Август 1998 года от этого благополучия не оставил и следа. Он сразу же выявил первую стратегическую ошибку, которые допустили отцы-основатели. Главный редактор, идеолог рыночной экономики, в рыночной экономике разбирался только теоретически, а всеми финансами «Курьера» единолично распоряжался Броверман, что и загнало издание в глубокую финансовую пропасть после дефолта.

Второй стратегической ошибкой, как выяснилось, был выбор Союза предпринимателей в качестве соучредителя. После неудачных для Союза думских выборов предприниматели потеряли интерес к «Курьеру» и финансировать еженедельник отказались. Чтобы продолжать выпуск «Курьера», пришлось взять в коммерческом банке кредит в триста тысяч долларов под залог пакета акций журналистского коллектива. Это помогло пережить самое трудное время, когда многие издания сокращали объем, а то и вовсе закрывались, журналистов увольняли или отправляли в неоплачиваемые отпуска.

В жизни люди симулируют болезнь, в бизнесе и в политике выгоднее симулировать здоровье. На фоне всеобщей паники и растерянности «Российский курьер» стоял, как на Волге утес. Он продолжал выходить в прежнем объеме и с прежней периодичностью, хотя зарплата сотрудников уменьшилась вдвое. Это окупилось, твердое положение «Курьера» привлекло к нему внимание серьезных рекламодателей – крупных предпринимателей, поспешивших заполнить российский рынок своими товарами. Появилась надежда на финансовую стабилизацию еженедельника. Но до нее еще нужно было дожить.

Лозовский предложил Броверману сброситься по половине своих акций и взять под них новый кредит. Савик долго мялся, а потом заявил, что не желает отдавать блокирующий пакет «Курьера», а бабки достанет. Лозовский получил кредит под половину своего пакета акций, Броверман вытряс предоплату у рекламодателей. Положение начало выправляться. И тут на «Курьер» обрушился удар с той стороны, откуда его никто не ждал.

Летом 1999 года, в самый разгар президентской гонки, когда связка Примаков – Лужков и их блок «Отечество – Вся Россия» лидировали во всех опросах, а спешно созданное Кремлем «Единство» никто не принимал всерьез, на заседание редколлегии «Курьера» приехал один из заместителей мэра Москвы, довольно молодой чиновник, ведающий подконтрольными правительству Москвы СМИ. Он высоко оценил профессиональный уровень издания и передал пожелания московского градоначальника.

Юрий Михайлович Лужков видит в еженедельнике своего союзника. Юрий Михайлович Лужков считает, что «Российский курьер» должен более активно заявить свою политическую позицию. Юрий Михайлович Лужков предлагает «Российскому курьеру» реализовать программу, разработанную предвыборным штабом блока «Отечество – Вся Россия».