«Четвертая власть» вместе с другими ветвями власти, законодательной и судебной, медленно, но верно превращалась в сферу обслуживания исполнительной власти.

Стас воспринимал это спокойно, как естественный ход вещей, но старперам вроде Лозовского смириться с новой ролью было непросто. Куда проще, душевно комфортнее было считать всех сильных мира сего понтярщиками и политическими проходимцами. Тем более, что многие такими и были.

Но то, что мог позволить себе Лозовский, для Попова было недопустимо. Он всегда был очень хорошо информирован о настроениях на Старой площади и в Белом доме. И все же не одернул Лозовского, а вместо этого завел бодягу о социальном оптимизме и эффективных собственниках. Больше того: в тематическом плане отдела расследований Стас обнаружил заявку Тюрина на материал "Игра в «семерочку» с подзаголовком «Выходи из тени и спи спокойно. На нарах». Тема еще не была утверждена на редколлегии, но Попов не воспрепятствовал ее обсуждению, не вычеркнул сразу из плана. Это могло быть знаком того, что генерал Морозов заигрался и дни его сочтены.

Стас Шинкарев очень внимательно следил за перемещением фигур второго плана в правительственных кругах. Угадать на ранней стадии человека, идущего вверх, значило обеспечить себе гарантированный доступ к телу, когда это тело окажется недосягаемым для всех журналистов. Стас не жалел времени на окучивание таких фигур: консультировался с ними, брал интервью, при случае цитировал в своих материалах. Чиновникам льстило внимание молодого журналиста, придавало им значимости. Они считали, что покровительствуют ему, не подозревая, что это он изучает их и оценивает их перспективность. Далеко не все оправдывали ожидания, из десятка не больше одного-двух. Но и при этом среди высокопоставленных чиновников, которые считали Стаса Шинкарева своим, были влиятельные депутаты Госдумы и даже один министр. Правда, говенненький – по национальной политике.

Заместитель начальника Федеральной службы налоговой полиции генерал Морозов был той лошадкой, на которую Стас поставил еще года два назад. Узнать, что он сошел с дистанции, было очень досадно. С раздражением от того, что впустую потрачено столько времени и нервов на фигуру, оказавшуюся пустышкой, Стас просматривал газеты, но ничего о кадровых перестановках в руководстве ФСНП не было. Ни в официозной «Российской газете», ни в «Коммерсанте», ни на интернет-сайте налоговой полиции.

Да и сам Морозов, к которому Стас заехал прозондировать обстановку, не был похож на человека, над которым сгущаются тучи. Он встретил Стаса очень радушно, повел ужинать в небольшой кавказский ресторан, за ужином много, со вкусом, ел, стаканами пил кахетинское и самодовольно, как бы проверяя на молодом, облагодетельствованном им журналисте железную логику своих рассуждений, говорил о том, что лафа с высокими ценами на нефть подходит к концу, единственным источником доходов бюджета очень скоро станут налоги, и тогда ФСНП займет ведущее положение – то положение, какое и должна занимать налоговая полиция в России, которую разворовывает всяк кому не лень.

– Мы их научим Родину любить! – несколько раз повторил он, произнося слово «родина» как бы с большой буквы.

У Стаса шевельнулась мыслишка рассказать бравому генералу о планируемой в «Курьере» статье "Игра в «семерочку», которая может основательно подпортить его карьеру. Но он решил, что эту информацию лучше приберечь для более подходящего случая. И ни к чему так вот, ни с того ни с сего, портить аппетит расположенному к нему человеку, уверенному, что он в полном порядке. А он, похоже, и был в полном порядке.

Тогда в чем же дело?

Показателем могла бы стать публикация в «Курьере» опровержения Кольцова, которого тот добивался от Попова.