|
Его слова тут же вызвали некоторое волнение среди попритихших доселе слушателей. Берендей чуть заметно подался вперед, Севастьян положил руку на рукоять кинжала, а Сусанна просто сжала кулаки. Впрочем, обладателя трончика в Малом Халявце такая реакция нисколько не смутила, похоже, он вообще никого вокруг не замечал кроме Солнцевского, нависшего над ним и его мамашей. — Зачем? — хмуро поинтересовался Илюха и тут же получил полный и исчерпывающий ответ на поставленный вопрос. Однако на этот раз говорила в основном Феврония. — Конечно же, чтобы узнать, кого именно оставил на своем месте Берендей. Если бы мы узнали его имя до официального объявления, то перед нами открылись бы воистину сказочные перспективы, кем бы он ни оказался! — Какие еще перспективы? — удивился Солнцевский. — Что бы вы могли вообще сделать за это время? — Да все что угодно! — еще больше разошлась Феврония. — Прежде всего, мы бы втерлись к нему в доверие, уж поверьте, мы это умеем. — Да что тут уметь-то? — поддакнул сынуля. — Распустили бы слух, что князем будет совершенно другой претендент, все бы кинулись его поздравлять… — А мы бы к настоящему бросились, как бы к товарищу по несчастью. Мол, настоящие друзья познаются в беде, что, мол, только мы и умеем проявить настоящую дружбу в любой, даже самой трагической ситуации. — Да после всего этого мы бы стали для нового правителя самыми близкими людьми! — Еще бы, ведь только мы поддержали его или ее, в трудную минуту! Если до этого момента Солнцевскому было скучно, то сейчас ему стало просто противно. Похоже, такие же эмоции испытывал и Берендей, во всяком случае, именно он решил прервать этот поток человеческого цинизма и беспринципности. — Хватит! — рявкнул он, когда Студнеслав, перебивая мамашу, начал рисовать те бескрайние блага, что посыпались бы на них в случае воплощения задуманного в жизнь. — В острог их, на каторгу! — Зачем так жестоко, — с укоризной в голосе заметил Илюха, бросив выразительный взгляд на верховного правителя Киева. — Мы же не звери все-таки. Ко всему прочему, это какие-никакие, но ваши родственники. Выслать их на малую родину без права покидать Халявец до конца дней своих, и всего делов. Вообще-то до этого момента Илюха считал, что упасть, уже находясь в лежачем состоянии, невозможно. То, что проделали при его словах Феврония и Студнеслав, показало полную несостоятельность этой точки зрения. — Не погуби, князь-батюшка! — Помилосердствуй! — Первое слово дороже второго! — В острог так в острог! — Не дай этому ироду надругаться над судьбой нашей! Зуб мудрости у Солнцевского уже не ныл, а болел в полную силу. В качестве лекарства от зубной боли и просто от противного осадка на душе он сгреб причитающих в охапку и тряхнул как следует. Прислушался к своим ощущениям и повторил процедуру — вроде полегчало. Не самые достойные родственники верховного правителя Киева без всяких церемоний оказались задвинуты в самый дальний угол тронного зала. — Стоять тихо, меня не злить, надеяться на отходчивую натуру Берендея. Все понятно? Двойной кивок, да еще такой активный, что в шее Февронии что-то ощутимо хрустнуло. Солнцевский собирался было вернуться к допросу оставшихся подозреваемых, но вдруг хлопнул себя по лбу и резко развернулся на каблуках. — А еще прямо сейчас поклянитесь больше никогда не врать, не наговаривать на окружающих, не распускать дурацких слухов и не плевать шелуху от семечек на пол! — С какой это стати, что за дискриминация?! — начали было возмущаться Студнеслав с мамашей, но наткнулись на стальной взгляд старшего богатыря и с явной неохотой пошли на попятную. |
