Мир метельный, мир буранный – вся такая наша жизнь…

Не кляните, не браните, не сцепляйте в горе рук –

Эту вьюгу полюбите: гляньте, Красота вокруг!..

Гляньте, вьюга то, как щука, прямо в звезды бьет хвостом!..

Гляньте – две речных излуки ледяным лежат Крестом…

Свет в избе на косогоре обжигает кипятком –

Может, там людское горе золотым глядит лицом…

Крепче, крепче – друг за друга!.. Буря – это Красота!

Так же биться будет вьюга у подножия Креста…

Не корите, не хулите, не рыдайте вы во мгле:

Это горе полюбите, ибо горе – на Земле.

Ибо все земное – наше. Ибо жизнь у нас – одна.

Пейте снеговую чашу, пейте, милые, до дна!..

Навалился ветер камнем. В грудь идущим ударял

Иссеченными губами Петр молитву повторял.

Шли и шли по злой метели, сбившись в кучу, лбы склоня, –

А сердца о жизни пели средь холодного огня.

ПЛАЧ МАГДАЛИНЫ

Снег сыплет – лучезарный и святой,

Снег сыплет – жесткий, колющий подглазья…

Я прядью в золотых власах – седой –

Плачу за красоту и безобразье.

Горит стола пустынная доска

Под воблою засохшими локтями.

И напролом через меня – тоска

Идет заиндевелыми путями.

Ну что ж! Я вся распахнута тебе,

Судьбина, где вокзальный запах чуден,

Где синий лютый холод, а в тепле –

Соль анекдотов, кумачовых буден…

Где все спешим – о, только бы дожать,

До финишной прямой – о, дотянуть бы!.. –

И где детишек недосуг рожать

Девчонкам, чьи – поруганные судьбы…

И я вот так поругана была.

На топчане распята. В морду бита.

А все ж – размах орлиного крыла

Меж рук, воздетых прямо от корыта.

Мне – думу думать?! Думайте, мужи,

Как мир спасти! Ведь дума – ваше дело!

А ты – в тисках мне сердце не держи.

А ты – пусти на волю пламя тела.

И, лавой золотою над столом

Лиясь – очьми, плечами, волосами,

Иду своей тоскою – напролом,

Горя зубами, брызгая слезами!

Я плачу! Это значит – я плачу

Безмолвным состраданием гигантским

Долги за тех, кому не по плечу

Их отплатить в забоях, в копях рабских!

На всех фронтах, где гибнут, матерясь!

В исхлестанных насилием подвалах!

По всей земле, куда я прямо в грязь

Разрытую, рыдая и крестясь,

В гробах сребристых

милых опускала…

Какой там снег подобен хрусталю?!

Веревкой мокрой бьет – и бьет за дело!

Я плачу! Это значит – я люблю!

И слезы жадно так текут по телу,

По высохшим изюминам грудей,

По топорищу звонкому ключицы,

По животу, что – шире площадей

И шрамами бугристыми лучится,

По всем таблеткам, питым наяву,

По всем бутылкам, битым – эх! – на счастье…

Я плачу! Это значит – я живу.

И слезы – жемчуга округ запястий!

И, здесь одна безумствуя, гостям

Не вынеся с едой кровавой блюда,

Слезами теми я плачу смертям,

Которые со мной еще пребудут.

ПОХИЩЕНИЕ ПАВЛИНА

Я украду его из сада, где птицы и звери,

Некормленые, молятся, воют, кряхтят.

Я разобью замки, решетки, железные двери.

Я выпущу наружу волчат и котят.