Лишь в черноте – дороги огневые.

Лишь в черноте – гремящий светлый хор,

Поющий "Свете тихий", "Аллилуйю", –

О мой родной, любимый мой Простор!

Тебя я прямо в губы поцелую…

Твои пустые, синие снега.

Бочажины. Излучины. Протоки

Медвяные. Стальные берега.

Избу с багрянцем власти на флагштоке.

Угрюмые заречные холмы.

Церквуху, что похожа на старуху.

Грудь впалую чахоточной зимы

И голубя – сиречь, Святого Духа –

На крыше сараюшки, где хранят

Велосипеды и в мешках – картошку!

И шаль прабабки – таборный наряд,

И серьги малахитовые… Кошку,

Залезшую в сугроб – рожать котят…

Целую все! Целую всех – навечно!

Лишь звезды дико в черноте горят,

Так грозно, страшно, так бесчеловечно… –

И звезды все целую! До конца,

До звездочки, пылинки света малой!

Все лица – до последнего лица,

Всю грязь, что из нутра земли восстала,

Всю чистоту, что рушится с небес

Прощальными родными голосами, –

Целую мир, пока он не исчез,

Пока его я оболью слезами!

Сугробы! Свечи! Рельсы!..

И Тебя,

Мой Сын, кровинка, Судия мой грозный,

Пока гудит последняя судьба

Гудком росстанным на разъезде звездном,

Пока, мужик, глядит в меня Простор,

Пока, мужик, меня сжимает Ветер,

Пока поет под сводом

светлый хор

Все счастие – последнее на свете.

ПЕСНЯ МАРИИ – КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Спи усни… Спи усни…

Гаснут в небесах огни…

Спи… От сена запах пряный,

В яслях дух стоит медвяный,

Вол ушами поведет…

Коза травку пожует…

В небе синяя звезда

Так красива, молода…

Не состарится вовек…

Снег идет, пушистый снег…

Все поля то замело –

А в яслях у нас тепло…

Подарил заморский царь

Тебе яшму и янтарь,

Сладкий рыжий апельсин,

Златокованный кувшин…

Спи, сынок,

спи усни…

Заметет все наши дни…

Будем мы с тобой ходить,

Шубы беличьи носить,

Будем окуня ловить –

Во льду прорубь ломом бить…

Будешь добрый и большой,

С чистой, ясною душой…

Буду на тебя глядеть,

Тихо плакать и стареть…

Спи спи…

Спи, сынок…

Путь заснеженный далек…

Спи усни… Спи усни…

Мы с тобой

сейчас одни…

Мы с тобой

одни навек…

Спи… Снег…

…Снег…

***

Мы в тюрьме.

Мы за решеткой века.

Кат, царевич, вопленица, вор.

Не скотов сочтут, а человеков.

По складам читают приговор.

Улещают плесенью похлебки.

К светлой казни – балахоны шьют.

Затыкают рты, как вина, пробкой,

А возжаждут крови – разобьют.

Бьют снега в окружия централа.

Прогрызают мыши тайный ход.

Сколько раз за век я умирала –

Ни топор, ни пуля не берет.

Чрез решетки дико тянем руки.

Камни лупят по скуле стены.

Мы уже не люди – только звуки.

Еле слы шны.

Вовсе не слышны .

ГРОЗНАЯ МОЛИТВА О ЖИЗНИ

Я завернусь в багряный плащ.