Железный зуб, слепая пасть,

А счастья – не видать.

Все только спать и жрать хотят,

Когтями душу рвут.

А тех – любви слепых котят –

Не помнят, как зовут.

ДОМ ТЕРПИМОСТИ НА ВОСТОКЕ. СОН

Это сон. Молю, до срока ты его не прерывай.

…………………………………………………………

Дом веселый на Востоке. Ночь и снег. Собачий лай.

Токио… Иокогама… Не Нанкин и не Шанхай…

В круге – с веерами – дамы. Сямисен, сильней играй.

От курильниц дым – бараньей шерстью крутится во мгле.

На столе сидит, печальный, мой ребенок на земле –

Девочка… вся голяком… на пальцах ног – глаза перстней…

Ноги скрещены – кузнечик. В окруженье пчел огней,

Скрючив ножки, восседает, а ладони жжет ситар;

Все сильней она играет, – веселися, млад и стар!..

Ее раковина вскрыта. Розов, черен жемчуг там.

И живот ее – корыто жрущим, жаждущим устам.

Как глядит темно и кротко стрекозиным блеском глаз.

И на шее – лишь бархотка. То владычицы приказ.

От курильниц ввысь восходит дым, лимонником виясь.

Ты нашел меня в притоне. Так глотай со мною грязь.

Мы с тобой в последнем танце. Рвешь рубаху мне, и грудь

Тыкается – мордой зверя – в грудь твою, как в зимний путь.

Холод. Тьма. Берешь зубами ты – брусничину сосца.

Танец живота – вот пламя. Мой живот страшней лица,

Мой живот лица угрюмей. Слезы катят по нему

И стекают по волосьям в щель, во впадину, во тьму.

Мне туда покласть бы руку. Жемчуг в пряди воплести.

Благовоньями залить бы срам – до крови, до кости.

Руки ты мне на лопатки – двух безумных щук – кладешь,

Чтоб нырнули без оглядки в океан, где дым и дрожь.

Ты искал меня в трущобах. Там, где я полы мела.

Где лопатила сугробы. Где, пьяна, под дверь легла

Кабака с луженой глоткой да с хромой ноги пинком.

Плоть вылизываю живу – всю – мозольным языком.

Вот я. Жмись. Танцуй мне ярость. Горе вытанцуй до дна.

Я терпимости царица. Я терпельница одна.

До тебя – я в стольких выла глотки раструбом глухим.

До тебя – я стольких мыла мылом черным и слепым.

На горбу худом таскала – к Иордани – по снегам…

Перед Буддою стояла – так!.. – к раздвинутым ногам

Он моим – приблизил медный, соляной, зеленый лик…

Я была девчонкой бедной. Вся душа сошла на крик.

Как то надо было злато добывать из под полы

Нищих туч, ветров богатых, – из карманов зимней мглы…

Вот и стала я расхожей, медной тварию земной.

Потанцуй со мной, мой Боже. Потанцуй, прошу, со мной.

Разорви мешок платяный ты до срама, до конца.

Напилась сегодня пьяной я – до радости лица.

Ты нашел меня, седую, на огромной жизни дне.

Ты узнал меня, святую, – так забейся же во мне!

Стань сребряной, дикой рыбой! Ног развилку разожму.

Втиснись – раскаленной глыбой. Влейся – кипятком – в дыму.

И – вживись, вонзайся, вбейся, и – вбивайся, молоток,

В доски чрева, где – упейся!.. закурись!.. – весь мир, жесток,

Похоронен!.. Так, любимый! Корчись! Жги! Втанцуй в меня –

Вглубь и втемь – навеки – мимо – танец ЧИСТОГО ОГНЯ!

Чтоб омылась, освятилась мгла пещеры – от плевков!

Под брюшиной – закрутились сотни острых языков!

Вы!.