***

Морозу – верь… древняна дверь… И воя

Собак – катит пятак – над головою…

И неба желтый, жирный кус.

Я серых туч боюсь убрус

На темечко надеть

И умереть.

И холод жжет, сжигает кость и мясо…

Я возвернулась – поздний гость – со пляса.

Плясали гадко.

Сосали сладко.

Из серых туч глядит дремучье Око

Спаса.

Тяну себя вперед, в мороз

Постыло.

Прищуры слез… завивы кос… – все – было.

Ты щучье, тучье, снеговое

Следи над голой головою…

Река вдали… и край земли…

Не обняли. Не помогли.

Нас двое:

Живое. Могила.

ЯПОНКА В КАБАКЕ

Ах, мадам Канда, с такими руками –

Крабов терзать да бросаться клешнями…

Ах, мадам Канда, с такими губами –

Ложкой – икру, заедая грибами…

Ах, мадам Канда!.. С такими – ногами –

На площадях – в дикой неге – нагими…

Чадно сиянье роскошной столицы.

Вы – статуэтка. Вам надо разбиться.

Об пол – фарфоровый хрустнет скелетик.

Нас – расстреляли. Мы – мертвые дети.

Мы – старики. Наше Время – обмылок.

Хлеба просили! Нам – камнем – в затылок.

Ты, мадам Канда, – что пялишь глазенки?!..

Зубы об ложку клацают звонко.

Ешь наших раков, баранов и крабов.

Ешь же, глотай, иноземная баба.

Что в наших песнях прослышишь, чужачка?!..

Жмешься, дрожишь косоглазо, собачка?!..

…………Милая девочка. Чтоб нас. Прости мне.

Пьяная дура. На шубку. Простынешь.

В шубке пойдешь пьяной тьмою ночною.

Снегом закроешь, как простынею,

Срам свой японский, – что, жемчуг, пророчишь?!

Может быть, замуж за русского хочешь?!..

Ах ты, богачка, –

Езжай, живи.

Тебе не вынести нашей любви.

Врозь – эти козьи – груди соски…

Ах, мадам Канда, – ваш перстень с руки…

Он укатился под пьяный стол.

Нежный мальчик его нашел.

Зажал в кулаке.

Поглядел вперед.

Блаженный нищий духом народ.

ТЬМА ЕГИПЕТСКАЯ

Вселенский холод. Минус сорок. Скелеты мерзлых батарей.

Глаз волчий лампы: лютый ворог глядел бы пристальней, острей.

Воды давно горячей нету. И валенки – что утюги.

Ну что, Великая Планета? На сто парсек вокруг – ни зги.

Горит окно иллюминатор огнем морозных хризантем.

И род на род, и брат на брата восстал. Грядущего не вем.

Как бы в землянке, стынут руки. Затишье. Запросто – с ума

Сойти. Ни шороха. Ни звука. Одна Египетская Тьма.

И шерстяное одеянье. И ватник, ношенный отцом.

Чай. Хлеб. Такое замиранье бывает только пред Концом.

И прежде чем столбы восстанут, огонь раззявит в небе пасть –

Мои уста не перестанут молиться, плакать, петь и клясть.

И, комендантский час наруша, обочь казарм, обочь тюрьмы

Я выпущу живую душу из вырытой могильной Тьмы!

По звездам я пойду, босая! Раздвинет мрак нагая грудь!

…Мороз. И ватник не спасает. Хоть чайник – под ноги толкнуть.