"Я ей говорила то же самое, но она спросила, сколько времени в среднем находятся в больнице женщины при отсутствии каких-либо осложнений. Я сказала, что шесть дней, разве нет?"

Я был вынужден признать, что это так.

"Она сказала, что заплатит за шесть дней, а если ей придется пролежать дольше, то она внесет дополнительную плату. Но если..."

"Если меньше, то мы можем возместить ей лишние расходы", - утомленно закончил я. Я подумал: "Черт бы побрал этих женщин". И тут же рассмеялся. У нее есть голова на плечах. Невозможно это отрицать. И неплохая голова. Миссис Дэвидсон позволила себе улыбнуться... и если я в какой-то момент, особенно сейчас, когда нахожусь в старческом маразме, начинаю верить, что знаю все о людях, которые меня окружают, то пытаюсь вспомнить эту улыбку. До того дня я готов был поклясться жизнью, что никогда не увижу, как миссис Дэвидсон, одна из самых лучших "правильных" женщин, которых я когда-либо знал, улыбается при мысли о девушке, забеременевшей не в замужестве.

"Голова на плечах? Может быть, доктор. Но она знает свои умственные способности, это уж точно".

Прошел месяц, и мисс Стенсфилд пришла вновь в назначенное ей время, просто возникнув из этого удивительного человеческого потока, каким был и есть Нью-Йорк. На ней было надето голубое платье, которое выглядело довольно оригинально, хотя и явно было выбрано среди множества ему подобных. Ее туфельки не очень подходили к нему - это была та же коричневая пара, в которой она приходила в последний раз.

Я тщательно осмотрел ее и счел, что все идет нормально. Я сказал ей об этом, и она осталась довольна.

"Я нашла витамины, которые нужно принимать во время беременности".

"В самом деле? Превосходно".

Ее глаза озорно сверкнули: "Аптекарь предостерегал меня от их употребления".

"Избави меня Бог от этих порошковых дел мастеров - сказал я, и она прыснула в ладошку. Это был жест ребенка, покоряющий своей непроизвольностью. - Я еще не встречал аптекарей, которые не были бы неудавшимися врачами. И республиканцами. Эти витамины - пока еще в новинку, и к ним относятся с подозрением. Вы последовали его совету?" "Нет, только вашему. Вы же мой врач".

"Благодарю".

"Не за что. - Она посмотрела прямо мне в глаза, уже не хихикая. -Доктор, когда по мне станет заметно?"

"Не раньше августа, я думаю. Или сентября, если вы будете носить... гм, широкие одежды".

"Спасибо". Она взяла свою сумочку, но не встала сразу, чтобы уйти. Я подумал, что она хочет поговорить, но не знает, как и с чего начать.

"Вы ведь работаете, правда?" Она кивнула. "Да, я работаю". "Могу я просить, где? Если вы считаете, что я не должен..."

Она засмеялась, но каким-то ломанным, невеселым смехом. "В универсальном магазине. Где же еще незамужняя женщина может работать в городе? Я продаю духи толстым леди, которые смачивают свои волосы, а затем накручивают на тонкие бигуди".

"Как долго вы еще сможете там работать?"

"Пока мое деликатное положение не станет заметным. Предполагаю, что тогда меня попросят уйти, чтобы не огорчить какую-нибудь толстую леди. Потрясение от того, что их обслуживает беременная женщина без обручального кольца, может вызвать выпрямление волос".

Почти мгновенно ее глаза заблестели от слез. Ее губы задрожал, и я стал нащупывать платок. Но слезы не закапали. Глаза вновь прояснились, губы затвердели, но тут же смягчились. Она просто решила, что не будет терять контроля над своими эмоциями, и не потеряла. Это было впечатляющее зрелище.

"Извините, - сказала она. - Вы очень добры ко мне. Я не хочу отплатить вам за вашу доброту, рассказывая всякие банальные истории".