Если допустить, что действия Наблюдателей подчинялись каким-то законам, то основные их заповеди, скорее всего, должны были гласить: будь вездесущ, но неприметен; будь всевидящ, но не привлекай к себе внимания окружающих; будь всесилен, но ни во что не вмешивайся — прямо-таки кодекс поведения самого Господа Бога?!.. Конечно, Арвин Павлович мог только догадываться, в силу каких причин его противник исповедовал принцип невмешательства: то ли потому, что далекие потомки благоговели перед незыблемостью истории человечества и считали, что любое изменение может пойти во вред прогрессу; то ли они относились к людям предыдущих эпох всего лишь как к ожившим персонажам исторического кинофильма.

Именно этот вопрос и собирался задать Арвин Павлович первому же агенту неприятеля, который попадется в руки Ассоциации. Впрочем, на искренний ответ он, будучи человеком умным, не надеялся. (Уже потом истина открылась ему и без чьей-либо подсказки. Вмешиваться в уже состоявшиеся когда-либо события, чтобы изменить их — так же, как и пытаться предупредить своих предков о чем-либо — было рискованно, потому что из-за этого в данной точке линия мирового развития могла раздвоиться, и после этого разветвления уже всё было бы по-другому в Мире Будущего, и было бы неизвестно: а существовали бы сами Наблюдатели в результате произошедших изменений?.. Грубо говоря, Наблюдатели стремились не допустить воплощения в жизнь известной поговорки: «За что боролись — на то и напоролись!»).

Надо воздать должное Арвину Павловичу — и, возможно, тот, кто составлял бы историческую справку о деятельности Ассоциации, не преминул бы это отметить — считая таинственных пришельцев своими, теперь уже кровными, врагами, он, тем не менее, избежал соблазна повесить на них всю вину за многочисленные бедствия и катастрофы, происходившими в те годы в самых разных сферах. Хотя вполне можно было бы сделать напрашивавшийся вывод о том, что, раз со стороны противодействующей стороны не видно никаких хороших и полезных нам действий, то, следовательно, она стремится навредить, нанести максимальный ущерб нашему времени. Это был бы очевидный козырь, который можно было бы использовать и для убеждения руководства страны: вот, мол, смотрите, кто на самом деле строит козни и повинен во всех бедах!.. и не ваши мифические ошибки, и не национальное разгильдяйство, принявшее в последние годы размах поистине всенародного бедствия, и не роковое стечение обстоятельств, и даже не происки зарубежных злопыхателей имеют место быть, а тайные действия агентов далекого будущего!.. — и на этой волне получить и «добро» на организацию ответных мер, и деньги, и оружие, и людей… Однако Арвин Павлович не пошел по этому пути — и не потому, что был таким уж кристально-честным борцом за справедливость. Скорее всего, из-за того, что подобный вывод был тривиален и сделать его означало бы повторить ошибки других «ясновидящих пророков», приписывавших вину за всё на свете то «шпионам других держав», то внутренним «вредителям», то инопланетянам с «летающих тарелок», то демонам и нечистой силе…

Впрочем, для Арвина Павловича причины явного стремления противника ограничиться одним только наблюдением были пока не очень важны. Важна была возможность использовать это обстоятельство в своих интересах: «Бей врага его же оружием»…

Нет смысла — и места тоже, ведь речь идет именно о «кратком курсе» — описывать, какие именно оперативные мероприятия были предприняты Ассоциацией в августе 1990 года, чтобы напасть на след одного человека, подозреваемого в Наблюдении.