Алексей поерзал на мягком сиденье.

— Значит, ничего не получилось, да? — наконец спросил он. — Раз кризис все-таки состоялся, значит, никакие меры эффекта не дали?

— Ну почему же? — благодушно возразил Мадин. — Еще какой эффект!.. Ты видел, как мы обставили реабилитационную? А знаешь, за счет каких средств нам удалось это сделать? А вот такой агрегат, знаешь, во сколько обошелся нам? — Он мотнул головой в сторону скромно белевшего в углу компьютера с плавными обводами корпуса. — Между прочим, еще летом мы и мечтать не могли о подобном подарке судьбы!.. Впрочем, тебя такими штуками, наверное, удивить трудно, — ехидно заметил он. — Ты там у себя в сто раз круче аппаратуру используешь…

— Виктор Петрович! — взмолился Алексей. — Пощадите! Я же просто спросил, ничего не имея в виду!.. Я же всё прекрасно понимаю!..

Мадин обмяк и улыбнулся.

— Ну и славненько, — прожурчал он. — Приятно, когда тебя понимают… Ты лучше расскажи о себе, как там тебе работается, а? Как настроение? Не устал еще?

Алексей открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Мадин опередил его.

— Кстати, — сказал он, не глядя на своего собеседника, — я тебе не рассказывал раньше, по какой причине твоего предшественника пришлось отстранить от… м-м… должности?

— Нет, — честно сказал Алексей.

— Ну так слушай, Алеша. Один раз сидели мы с ним вот так, как мы сейчас сидим с тобой, он тоже только что оттуда вернулся… Ну, я и спрашиваю его, как, мол, самочувствие, и все такое… А он вдруг возьми да и расколись передо мной. Не могу, говорит, больше, Петрович!.. Того и гляди — сорвусь!.. Я ему — в чем дело-то? А он отвечает: понимаете, Виктор Петрович, втемяшилось мне в голову, что нехорошо мы поступаем с нашими детьми да внуками. Я вот, говорит, на досуге задумался над нашей с вами работой и пришел к выводу, что она — исключительно безнравственна! Посудите сами, говорит: ведь если мы воруем у наших потомков информацию, то мы, значит, приносим им вред… к тому же, используя эту информацию в интересах своих современников, мы волей-неволей меняем, и порой не в лучшую сторону, будущее — и не только свое, но и тех людей, которые будут жить после нас!.. Это что же получается, говорит, выходит, что непосредственно я несу ответственность за то, что в их времени кто-то родится, а кто-то умрет?.. Что негодяю повезет, а хороший человек будет мучиться и страдать?.. Я, говорит, понимаю, когда приходится бороться против чужих, но вести борьбу со своим же собственным будущим — это, говорит, в голове у меня абсолютно не укладывается!..

Алексей зевнул.

— А, по-моему, всё совсем не так было, Виктор Петрович, — небрежно сказал он. — И вовсе не плакался мой предшественник вам в жилетку, а убрали его за какую-то более существенную провинность, о которой предпочитаете умалчивать даже передо мной.

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, потом Мадин отвел взгляд и потянулся за своим фужером, на донышке которого плескались остатки вина. Выпил их одним глотком.

— Тебя, я вижу, на мякине не проведешь, Алеша, — совсем другим тоном заметил он.

— Ладно, так и быть, такого разговора между нами не было. Я придумал его, исходя из поступков твоего предшественника. А провинность его была действительно такой, что ставила под угрозу всю Ассоциацию. Представляешь, доходят вдруг до нашей фирмы сведения о том, что в каком-то совершенно заштатном не то Урюпинске, не то Моршанске объявился ясновидец-не ясновидец, пророк-не пророк. Дескать, он любому, кто к нему придет, любое событие в дальнейшей судьбе предскажет с точностью до миллиметра и до минуты!.