Первым поднялся для ответа парень с повреждённой шеей. Вид его определённо вызвал сочувствие у троицы за столом. Все трое ободряюще кивнули ему головой.

— Уважаемый судья, уважаемые заседатели, — начал парень помпезно после представления себя. — Я очень сожалею о том, что рядовое событие, которое в жизни называется любовное похождение молодых людей, и столь же обычное для наших дней явление, как платное предложение уличной женщины себя в качестве товара, вынудило тратить ваше время на такие пустяки по той лишь причине, что кому-то хочется обелить себя в лице уважаемой общественности.

Таня, услыхав слова её насильника, внезапно побелела от ужаса. Ей и в голову не могло прийти, что бандиты, иначе она не в состоянии была назвать этих людей, осмелятся так перевернуть всё в суде, а парень продолжал тем же спокойным помпезным тоном:

— Я прошу извинить меня, высокий суд, но мы с друзьями любим хорошеньких молодых женщин. Сегодня в средствах массовой информации ведутся споры по поводу того, нужно ли легализовать проституцию. Я думаю, что пример с нами является доказательством того, что это просто необходимо. Если бы у нас были официальные публичные дома, то и мы не искали бы себе подруг на ночь на улице, и эта же, извините, истица тоже не стояла бы на Калининском проспекте, а пошла бы в этот дом, где официально получила бы зарплату, а мы бы официально развлеклись, доставив друг другу удовольствие.

Таня закрыла лицо руками. Услышанное было выше её сил. Она плакала, едва сдерживая громкие рыдания.

И тогда вмешалась судья:

— Садитесь ответчик, — сказала она. — Вы начинаете ударяться в философию. Это сегодня не предмет обсуждения. Думаю, что ваши друзья по любви могут сказать сегодня то же самое. Я предлагаю вот что. Учитывая бездоказательность заявления истицы, у неё ведь нет ни одного свидетеля, который бы подтвердил факт именно насилия, мне кажется самым правильным в данной ситуации пойти сторонам на примирение и на том закрыть дело.

В комнате поднялся шум возмущения, но судья стукнула по столу кулаком закричав:

— Спокойно! Будете шуметь, прикажу очистить зал. Это суд, а не базар!

— Как же так? — спросила Татьяна, поднимая заплаканное лицо. — Но это же неправда. Как же я могу мириться с ними, когда они меня насиловали и силой посадили в машину.

— А кто это может подтвердить, дорогая моя? — ласковым материнским голосом заговорила судья. — Поймите, вы одна, а их четверо. Вы утверждаете одно, а они другое. Кто же вам поверит, если у вас некому защитить.

Звон разбившегося стекла заставил всех повернуть головы к окну.

В кабинет майора службы безопасности Скорикова вошёл встревоженный офицер связи.

— Товарищ майор, доложил он, — вчера поздно вечером в квартире Иволгиной был какой-то мужчина, но я не понял, кто. Я принёс вам запись. Может, вы поймёте?

Майор Скориков не стал терять времени на расспросы. Поставив ленту и нажав кнопку воспроизведения, он сосредоточенно настроил слух на голоса в комнате.

Сначала он ничего не мог понять. Иволгина разговаривала с подругами, затем вышла их провожать. Вернувшись, стала разговаривать с мужчиной, который по всей вероятности вошёл с нею вместе, но тогда почему она в комнате говорит ему: «Здравствуйте. Ну, наконец-то вы здесь»? Прокрутили начало снова. Голос мужчины был странным.

— Какой-то не совсем человеческий, — заметил офицер связи.

— Да нет, — усомнился Скориков, — просто наши микрофоны искажают, да и магнитофон. Надо высокие частоты подрезать, или, наоборот, низкие.

Они продолжили слушание.

— Стоп! — скомандовал майор.