— Так я вас приглашаю.

— Потому что я напросился? Это не совсем удобно.

У Самолётова чуть не сорвалась с языка фраза «Не удобно на гвоздях сидеть, так как форму можно испортить», но удержался от соблазна грубить военному, который может не понять шутку, поэтому сказал вполне пристойно:

— До этого вы бывали у меня действительно без приглашения, так что будем считать, что сегодня вы на самом деле мой гость.

У майора скользнуло в голове сомнение относительно слов «будем считать», но он решил не развивать дальше эту мысль, а высказал, наконец, согласие, и оба повстречавшихся на улице как друзья направились к подъезду.

Из подъезда навстречу им вышла немолодая женщина с ведром полным мусора в руке. Дом был старой постройки, потому не имел лифта и уж тем более мусоропровода. Контейнер для мусора стоял в простенке между домами.

— Коленька?! — удивлённо воскликнула она при виде Самолётова. — Я думала ты дома.

— Здрасьте, тётя Дуся, — ответил Николай, делая жест рукой майору, предлагая ему пройти вперёд и поясняя, — Это моя соседка с третьего этажа.

— А почему вы решили, что он дома? — поинтересовался майор, остановившись.

— Так только что ж наверху дверь квартиры хлопнула, пока я свою запирала.

— Может, это на четвёртом этаже? — продолжал спрашивать майор.

— Да, нет, товарищ, не знаю как вас по батюшке. На четвёртом все давно спят. Они с заходом солнца привыкли ложиться. Да и что же я не отличу, чья дверь как скрипит и хлопает? За столько лет, милай, что я тут живу, все пять дверей столько наслушалась, что ни в жисть не перепутаю.

— А не ошиблись, тётя Дуся? — решил всё же уточнить Самолётов. — У меня-то никого нет дома.

— Ну и ладно, коли нет никого. А только дверь хлопнула. Я ещё подумала, что ты тоже с ведёрком своим гулял до меня. Так ты поди, погляди. Не вор ли ненароком к тебе?

Николай и майор посмотрели друг на друга как бы спрашивая, что бы такое это могло быть и что делать. Ход мыслей каждого был совершенно разным.

Майор подумал, что не будь рядом с ним журналиста, он предположил бы, что Самолётов пробрался домой по чердаку, но молодой человек стоял перед глазами. Кого ещё могла интересовать квартира явно не богатого холостяка, стало загадкой. Сотрудники службы безопасности находились в машине и один на противоположной стороне улицы. Наверху никого не ставили. Кто мог оказаться на пятом этаже сейчас, когда всего несколько минут назад майор лично был у двери квартиры Самолётова и прошёлся даже по тёмному чердаку, никого не заметив. Единственное предположение, которое могло быть угадано во взгляде майора на Самолётова, не пришёл ли сам Зивелеос для очередной встречи со своим помощником. Ответ на этот вопрос и хотел увидеть майор Скориков в глазах журналиста.

Что же до мыслей Самолётова, то они шли в другом направлении, хотя и примерно по той же схеме, что у майора. Николай подумал, что не будь здесь рядом майора, то можно было бы с уверенностью сказать, что это он или его люди вошли в квартиру в ожидании хозяина. Однако майор стоял рядом. Стало быть, это его сотрудники могли зайти, и майор знает об этом. Но тогда почему он сам стал расспрашивать соседку? Не игра ли это опытного милицейского сыщика? Подтверждение этой мысли ему и хотелось увидеть в глазах майора.

Посмотрев друг на друга таким образом, но не увидев ответы на свои не заданные вопросы, оба мужчины, не сговариваясь, начали спешно подниматься наверх, имея в виду последние слова соседки, брошенные ею уже издали, удаляясь с ведром: «Я сейчас мусор высыплю и подскочу. Если надо в милицию позвонить, это я мигом».

Перескакивая через две ступеньки, как и Самолётов, майор Скориков, тоже прекрасно тренированный физически, на прошептал громко на площадке третьего этажа:

— Стойте!

Самолётов остановился.