Абрамов Бор не смог скрыть свою радость, сообщая об этом Зивелеосу. Николай равнодушно ответил:

– Ну что ж, тем лучше для него, хотя странно, что сообщили об этом в последнюю минуту. У меня не было в плане встречаться с ним сегодня. Меня сейчас интересует другое сообщение. – И в эту минуту Абрамов Бор опять взял зазвонивший телефон. На связи был генерал Казёнкин, сообщавший о возвращении домой Надежды Тимофеевны.

– А это уже другое дело, Борис Абрамович. Значит, всё встало на свои места. Подписывайте бумаги и будем прощаться. У меня ведь тоже много дел, как вы понимаете.

Лысая Гора

Иван Иванович Особый был обычным лесником Зареченского района, работу свою любил, претензий ни к кому особых не предъявлял. Ездил себе по лесу на своём иноходце, убирал с дорог и троп падающие изредка деревья, выполнял плановую пилку, наблюдал, чтобы туристы аккуратнее обращались со своими кострами и не забывали гасить их водой перед уходом, заглядывал к рыбакам любителям, подмечая, не ставят ли они браконьерские сети, превращаясь в хищников истребителей не такого уж богатого рыбного населения подмосковных рек да озёр. Рыба, конечно, есть: ёршики, окуньки, плотвички, караси, краснопёрки. Опытным рыболовам попадаются лещи, щуки, судачки. Сам Иван Иванович любил тоже посидеть у речки с удочкой или побродить в поисках грибов: лисичек и белых да осенних опят на сковородку, груздей и рыжиков на засолку. Лес любит тех, кто к нему уважительно относится, и показывает все свои богатства. Иван Иванович это понимал и с лесом дружил.

Начинался грибной сезон, и народу в лесу по выходным дням становилось всё больше и больше. Голоса дроздов, грачей, соек и шумливых синичек перекрывались криками перекликающихся собирателей грибов и ягод.

Иван Иванович, неторопливо понукая иноходца, двигался по дороге, поднимаясь по Лысой Горе. Лысой гора звалась издавна потому, что на самой её вершине в окружении сосен и елей развернулась во всю ширь большая круглая поляна, действительно напоминавшая лысину на голове старого человека. Но какое же надо иметь воображение народу, чтобы гору назвать лысой, когда выглядит она, таким образом, лишь при взгляде на неё с большой высоты, а не тогда, когда выходишь на вершину, утопая в высоких травах и теряясь в кустарниках? Назвали гору Лысой в те времена, когда самолётов или вертолётов и в помине не было. Это ж кому пришло в голову взлететь своим воображением высоко над лесом, чтобы представить себе этот невысокий в общем то, но выступающий над всем лесом холм головой с лысиной?

На поляне когда то была метеорологическая станция, но её давно забросили то ли по причине нехватки денег на её обслуживание, то ли штат службы сократили в связи с совершенствованием техники. Раньше можно было встретить на поляне сотрудников метеослужбы, снимающих показания с приборов, посидеть с ними в небольшом домике, попить принесенный в термосе чай, поболтать о прогнозах погоды, посмеяться над ошибками в них. Потом стало неинтересно сюда ездить, так как говорить было уже не с кем. Так что пару лет Иван Иванович сюда вовсе не заглядывал. Всё недосуг был. Сейчас вот решил глянуть, что там и как. Его участок всё же.

Поднявшись к самому верху холма, когда уже сквозь строй деревьев просматривалось открытое пространство, иноходец вдруг, фыркнув, остановился. Иван Иванович недовольно цокнул:

– Ну, ты, двигай! Что стал, чучело?

Но чучело, имя которому на самом деле было Красавец, переступал с ноги на ногу, как полагается иноходцам, с задней правой на переднюю левую и с задней левой на переднюю правую, но вперёд не двигался и похрапывал, крутя головой.

Нимало удивившись необычному поведению коня, Иван Иванович соскочил на землю, взял верного помощника под уздцы, желая повести его за собой, однако не смог сделать вперёд и шага.

– Тьфу пропасть! Что за притча? – проговорил он сам себе. – Ноги не идут, словно чугунные.