— Лиф, — выпалил он, даже не успев ни о чем подумать.

— А я Малышка, дочь Кинов. Меня зовут Прин, — сказала она, поднялась на короткие задние лапки и, поджав передние, неуклюже двинулась к Лифу. На мордочке у нее играла доброжелательная улыбка.

Лиф едва сдержал возглас удивления. На него накатили волны воспоминаний. Ничего удивительного, что он обрадовался, увидев Прин. Как же он сразу не понял, кто она такая.

Кины! Сказочные сумчатые летающие существа, о которых слышал каждый ребенок в Тиле. У него самого была игрушечная Кин по имени Монти. Мать сделала ее из коричневой тряпицы и набила сухой травой. С годами игрушка потрепалась и износилась, сейчас она спрятана в сундуке с остальными его детскими сокровищами, подальше от глаз насмешливых товарищей. Но когда-то Монти была его любимым другом, которому он доверял свои тайны и таскал повсюду за собой. Как часто он тогда желал, чтобы Монти была настоящей.

А сейчас его мечта предстала наяву. Как будто Монти шагает к нему по траве. Но ему рассказывали, что добрые и ласковые Кины вымерли много лет назад и теперь существуют только на страницах детских книг.

Лиф глубоко вдохнул, ему показалось, что он все еще спит. Но Кин стояла перед ним и была настоящая. Теперь он видел, что на ней все-таки есть шерсть — шелковый пушок, похожий на коричневый мох. Сложенные за спиной крылышки тоже были покрыты таким же мягким пушком. Лифу захотелось погладить Прин, чтобы проверить, такая ли она пушистая, как это кажется с виду.

— Ты поиграешь со мной, Лиф? — спросила Прин, шевеля усиками и покачиваясь на задних лапках. — Поиграешь в прятки?

Лиф понял, что перед ним совсем детеныш. Как же иначе! Стоя на задних лапах, она едва доставала ему до плеча. Ему рассказывали, что взрослые Кины были такими большими, что люди в давние времена принимали их за летящих драконов и пытались пронзить стрелами.

— Где же твоя семья? — спросил Лиф, оглядываясь по сторонам. — Ты разве не должна спросить разрешения?..

— Они все спят… — грустно ответила Прин. — И не проснутся, пока не взойдет солнце. Гляди!

Она указала на то, что Лиф сначала принял за огромные валуны, полускрытые от глаз за стволами деревьев. К своему удивлению, Лиф понял, что это не валуны, а свернувшиеся Кины, устроившиеся на ночлег так, что любой мог видеть только их спины.

— Я тоже должна лежать так, пока они не проснутся, — объяснила Прин, понизив голос. — Но это несправедливо. Мне не снятся интересные сны. Я больше люблю играть. Давай ты спрячешься, а я буду петь. Обещаю не подглядывать! Я буду петь медленно, заткну уши и закрою глаза. Ты готов? Начинаем!

Она закрыла глаза лапками и запела:

Лиф догадался, что песенка у детенышей Кинов идет вместо счета. Когда она закончится, Прин откроет глаза и пойдет его искать. Не желая разочаровывать ее, Лиф поспешил спрятаться за большим деревом, стоявшим неподалеку.

Конечно, это было не лучшим потайным местом, но он не желал уходить далеко от Жасмин и Барды, к тому же ему хотелось сделать маленькой Кин приятное.

Притаившись, он с улыбкой слушал, как тоненький голосок допевает нехитрую песню:

С испуганным криком песня оборвалась. Раздался громкий, грубый смех.

— Поймал! — проревел чей-то голос. — Помоги-ка мне, она вырывается.

Лиф высунулся из своего укрытия и в ужасе уставился на поляну. Двое Серых Стражей склонились над извивающейся на земле Прин. Они набросили на Малышку плащ и теперь пытались связать ее веревкой.

— Стукни ее, Карн Четвертый, — проворчал один из них. — Это будет ей уроком.

Лиф еле сдержал крик, когда Карн Четвертый сильно ударил Прин и та затихла.