Я обнял паренька за плечи.

— Ты мне правда дорог. Боги его знают почему. Явно не из-за жабы в постели.

— Вечно будешь мне припоминать, да? — юноша освободился от телячьих нежностей. — Ты мне, кстати, змею потом запустил.

— Ужа. Пах ты потом…

Мы рассмеялись.

— Тумил. — я посерьезнел. — Первый бой на столичной коррере, я все понимаю… Но там не должно быть чего-то вроде Черныша. Наш кроткий как змий и мудрый как голубь Йожадату и так-то был против, а если из жертвоприношения сделать пляску — сам понимаешь…

— Не волнуйся, государь. Все будет лишь к славе Церкви. — ответил парень.

Мать твою бабушку! На открытие они выпустили тура.

Когда эта скотыняка выперлась на арену я, как Сергей Шнуров, впервые увидавший Сергея Зверева — первый раз в жизни не нашелся что сказать. В принципе — не я один, там вся корера ахнула. Ну еще бы, в Ашшории эта тварь не водится, ближайшие места обитания это Мирельское царство и север Инитарского, да и просто зверюга здоровущая, какую горожане даже в турьих экосистемах никогда не видывали — в холке, так даже повыше Тумила будет.

— Вот так чудище! — восхищенно произнес Утмир, наклонившись вперед и буквально пожирая бычару глазами. — Вот бы и мне против такого выйти…

Я аж поперхнулся. Валисса тоже.

— Достойный бык для жертвенного заклания. — кивнул только что вернувшийся в с торжественного освящения арены примас.

Надобно заметить, что несмотря на весь свой упертый догматизм и консервативность, Йожадату оказался не чужд любви к театральным эффектам. Особенно с условием того, что процедура освящения корреры никакими священными инструкциями и ГОСТами предусмотрена не была, и разрабатывать ее пришлось с нуля. А уж тут я, со своим прошложизненным знанием всевозможных шоу и торжественных открытий разошелся по полной — жаль Совет Благих на такое дело бюджет выделил ограниченный — ух я бы развернулся! Но все равно, примас моим хотелкам внял. И, сопровождаемый «Маршем Империи» (тему я лично на ситаре дал — сказал, рыбы, мол, напели) торжественный проход девушек-знаменосцев со штандартами Троицы и всей Небесной Дюжины, в специально под такое дело сконструированных Штарпеном платьях он устроил, и монахи у него а-капелло пели, сопровождая четверых наряженных Минотаврами детин, а перед самым выходом на арену примаса со служками выбежали жонглеры с кольцами и несколько акробатов, делающие колесо по всему периметру «танцевальной площадки».

Последнее, при обсуждении, вызвало у первосвященника неподдельное изумление, однако, что есть кольца для жонглирования и акробатическое колесо, как не поминовение Солнца и его подвига? Примас почесал в затылке, кивнул, и сделал пометку в своем записульнике. Как мне потом доложили, на полном серьезе обсуждал с Советом Благих введение таких упражнений в духовные практики — в качестве эксперимента, для начала, в паре отдаленных монастырей.

Молебен Йожадату был предельно краток, после чего он, а за ним, в обратном порядке, корреру покинули и остальные участники действа, а на арене появился мой, почти уже бывший, стремянной, и глашатаи торжественно объявили о начале первого, жертвенного, танца с быком. А потом на танцовище выпустили… это вот.

— Главное, чтоб он сам танцора не заклал. — напряженно произнес Асир.

— Боги никогда не допустят такого. — с непередаваемым апломбом религиозного фанатика ответил примас.

— И отвар, который туру дали час назад тоже. — обронил Хурам с Большой Горы. — Рати Тумил был против, но его отец и я смогли настоять на своем.

У меня аж от сердца отлегло — уже мысли были, за какие это грехи Камил так своего младшего отпрыска не любит, что решил стопроцентно угробить, а оно вона че.