Интересненько… Очень.

— А государь позволит. — ответил я. — Сначала ухи одному неугомонному царевичу открутит, потому как о таком сначала старших спрашивать надобно, ну уж а потом и позволит.

Утмир уже открыл было рот, но Энгель его опередил.

— Уши, это, благодарю, государь. Уши, они от этого пухнут и торчат. Посадим его на клотик, к ушам лини протянем — холкас он с одним парусом, а с тремя-то полегче будет. — с предельно серьезным лицом ответил сын Главвоенмора.

— Ах ты!.. — Утмир несильно ударил друга кулаком в плечо, потом они оба улыбнулись — Я тоже соскучился, Энька.

Возвращается потихоньку его неуемная кипучесть, и это, пожалуй, хорошо. А то, посттравматический синдром, дело ведь такое, непонятно чем в дальнейшем обернется — особенно у подростков.

— Ладно, по абордажным трапам что скажете? Получается?

Морской воевода и глава гильдии столичных философов переглянулись.

— В самом устройстве, повелитель, ничего сложного нет. — со вздохом ответил Щума. — Оригинальная идея, и я, поверьте, от нее в восхищении, этак вот, без абордажных крючьев и тарана врага на сцепку брать…

— Еще и не прыгая с палубы на палубу, а пройти как по мосту. — добавил Михил.

— Однако?.. — если сначала так хвалят, однозначно жди подляны.

— Однако, на пентекор его, таких размеров, чтобы смог выполнять свою прямую функцию, вместить невозможно — там просто столько места свободного нет. — продолжил Золотой Язык. — Что же касается трехрядки, то там тоже выходит не без определенных проблем.

И входит, и выходит, замечательно выходит, как я понимаю… В смысле, нифига не выходит.

— Мы произвели испытания на макете, и по всему получается, что такой абордажный мост нарушает остойчивость корабля. — со всей военной прямотой рубанул Михил из Гаги. — При сильном волнении трехрядка с этой боевой загогулиной непременно пойдет на дно. Кормовой балласт для остойчивости класть нельзя, ибо нос, государь, задирается так, что таран торчит над водой.

— Разумеется, вариант с разборным «вороном», ваше величество, мы обдумали тоже. — продолжил, как ни в чем не бывало, Щума. — Сделать его таковым, притом, перед боем легко собираемым, не является чем-то сложным. Но тут встает другой вопрос.

— Дай угадаю. — мрачно усмехнулся я. — Куда его такой разобранный девать, верно?

— Увы, повелитель, да. — развел руками философ. — На палубе места недостаточно, а в трюме…

— А в трюме гребцы, да и как «ворон» туда запихивать непонятно. — кивнул ему я.

— Будь корабль больше, например о четырех или пяти рядах весел… — вздохнул Золотой Язык.

— Такие тоже потихоньку проектировать надо, и делать это непременно. — сообщило мое величество. — Но — без спешки и фанатизма. Сейчас нам их и строить негде, и врагов у столь избыточных по размерам посудин не имеется. Вот когда трехрядки у всех появятся, тогда да.

Тогда можно и Кракена выпускать.

— Корабль на пять рядов весел! — восхищенно ахнул Энгель. — Эх, вот бы на таком у кормила хоть раз постоять!

— Постоишь еще, какие твои годы. — буркнул я.

— Момент еще есть один. — подал голос Гилль из Шхея. — Трехрядки борт у пентекора выше сильно. Захватит «ворон» его, да. Солдаты с горки как в атаку ездить станут.