Хотя Мани не знала, чего ей ожидать дальше, тихий добрый голос этой лишённой лица предшественницы снял её напряжение.

– Но тебе всё ещё слишком рано беспокоиться насчёт наших планов на твою дочь, – продолжил тот же голос из ящика. – Пока власть находится в руках твоей матери, наши намерения и мечты совпадают с её желаниями»

– Так, значит, вы не давали ей разрешения разделить мою дочь натрое?

– Ей не требуется нашего разрешения, чтобы усилить свой род, Мани. Ты сама это знаешь.

– Но ей потребуется ваше разрешение, если она захочет расширить наше царство за границы Мёртвого леса.

– За границы Мёртвого леса? Ещё ни одна ведьма, начиная с самой первой, не пыталась править за его границами. Что за безумие? Ты точно уверена, что она это задумала?

– Она только что сама сказала мне об этом. Не хочу предавать её, но я очень обеспокоена.

– Ты уже предала её, обратившись к нам. Действуй по плану своей матери. Мы обещаем, что не позволим ей зайти слишком далеко. А теперь иди, полюбуйся на свою крошку. Ты хорошо потрудилась, Мани. Ты преподнесла великий дар нашему роду, и мы не позволим твоей матери разрушить всё, что мы создавали здесь на протяжении многих веков.

– Будьте благословенны, – сказала Мани. Она задула свечу и закрыла крышку ящика. Дымок от затушенной чёрной свечи вился колечками, танцевал в воздухе, и Мани какое-то время стояла неподвижно, прежде чем её внимание привлекла мелькнувшая за окном детской тень.

Это был Якоб. Её возлюбленный.

При виде его сердце Мани бешено забилось. Зачем он здесь? Что он тут делает?

– Он здесь потому, что это я позвала его. – Мани резко обернулась и увидела в открытом дверном проёме Нестис.

– Мама!

Нестис стояла, пристально осматривая комнату и мысленно обшаривая голову Мани в поисках ответа на вопросы, которые у неё имелись. Ощущение при этом у Мани было такое, будто в её мозгу ворочаются ледяные костяные пальцы. Копаются, выискивают все её тайны.

– Я чувствую, что пахнет свечой и дымом. Ты что, разговаривала с нашими предками? – спросила Нестис.

– Я хотела, чтобы они благословили мою дочь, – дрожа от страха, ответила Мани, глядя на каменное гнёздышко, в котором по-прежнему спала её малышка.

– Лжёшь! – взвизгнула Нестис. Мани даже испугаться не успела, как на неё обрушился мощный удар. Отлетев далеко назад, Мани врезалась в семейный алтарь – посыпались сорванные со стены портреты, свалился на пол скорбный ящик для переговоров с туманным миром.

– Предки! Помогите мне, прошу вас!

Она потянулась к деревянному ящику, но тот вылетел у неё из рук и разлетелся на куски от удара о каменного ворона, разбудив при этом малютку-ведьму.

Мани собралась с духом, медленно поднялась на ноги и пошла к плачущему ребёнку.

– Не притрагивайся к ней, Мани!

Мани не послушалась матери, только ещё быстрее бросилась к своей дочери и взяла её на руки.

– Тише, тише, моя ласточка. Мамочка здесь. Мамочка любит тебя.

– Отдай ребёнка мне! – приказала Нестис. Ещё никогда Мани не видела свою мать с таким перекошенным от гнева лицом. Сейчас Нестис стала похожа на дикого зверя – уродливого, оскалившегося от злобы, но Мани не дрогнула.

– Никогда! Я не дам тебе притронуться к ней!

Нестис прищурила глаза и внезапно замерла на месте. Мани почувствовала холод, проникавший своими ледяными струйками всё глубже в неё, всё глубже...

– Приведите его! – негромко, но властно приказала Нестис, и Мани поняла, что это не с ней сейчас разговаривает мать. Два скелета бросились выполнять волю своей хозяйки и привели в детскую Якоба. Он был избит, окровавлен и даже идти сам не мог – его волочили.

– Якоб, нет! – Высокий красивый мужчина стоял перед ней как изваяние, с отсутствующим взглядом.