Василий пожал плечами и ничего не ответил.

— Зареклась! Больше никаких водевилей с переодеваниями.

— Вас как-то один человек спрашивал, не назвался. — Пузырев переменил тему разговора.

— Какой?

— Я не видел. Степан видел. И этот, Клинычев, чтоб ему пусто…

Ольга задумалась, вспоминая.

— А! Так это Сикорский. Наш корреспондент. Он тоже здесь был по заданию. Не хотел меня раскрыть, вот и не назвался.

— Понятно… — кивнул Вася. — Вам не холодно? А вы в рукава куртку наденьте. Все теплее.

— Верно, — улыбнулась Оля. Она надела куртку в рукава, застегнулась на все пуговицы.

Пузырев осторожно обогнул две телеги, груженные мешками с картофелем, и свернул в узкую улочку, в конце которой возвышалась башня из красного кирпича с конической железной крышей.

— Вася! Вася! Гони что есть силы! — вдруг крикнула Ольга, схватив его за рукав. Машина сделала опасный зигзаг.

Шофер недоуменно глянул на изменившееся лицо Рославцевой.

— Что случилось?

— Не понимаешь, что ли? Скорей! Я виновата! Умоляю, скорей! В суд быстрее! — Голос у Ольги сорвался. — Что я наделала, что я наделала! Все из-за меня, дуры…

Василий выжал педаль газа до упора. Испуганно кудахтали куры, разлетаясь в разные стороны перед самым радиатором, зашедшиеся в истошном лае собаки преследовали по пятам взбесившуюся машину.

Еле удерживая грузовик на поворотах, Пузырев отчаянно гнал его к зданию суда. Оля выскочила из кабины и побежала в зал заседаний, в котором по-прежнему сиротливо томился Клинычев.

— Где они? — на ходу спросила Рославцева у девушки, секретаря суда.

— Кто? — удивилась та, рассматривая сверхмодно одетую корреспондентку, взволнованную, с растрепанной прической.

— Судьи.

— Совещаются. А вы, гражданка, обождите лучше в коридоре… Постойте, постойте! Туда нельзя!

— Как нельзя? Мне нужно! Ведь я виновата…

Девушка бросилась за Рославцевой, опрокинув стул, но корреспондентка уже прорвалась в святая святых народного суда — в совещательную комнату.

39

— Что с тобой? — остановил Веня Чижак Василия, бегавшего по зданию суда в поисках Оли.

— Не знаю… — Вася был сам до того ошеломлен, что только часто-часто моргал глазами. — А где она?

— Что такое? — подошла встревоженная Анна Ивановна.

— Кто она? — спросил Чижак.

— Ну, Гриднева, то есть Рославцева. Сюда забежала, только с другого хода… Кричит — жми на всю железку, я виновата, все из-за меня… — Вася сунул Чижаку узел с вещами Азарова и добавил: — Может, она того? — Он повертел пальцем около виска.

Члены экспедиции в недоумении переглянулись.

— Поезд! — спохватилась Кравченко. — Вася, поезд!

Совершенно сбитый с толку Вася побежал к своей машине.

Остальные бросились в зал суда.

У Васи не выходило из головы странное поведение московской журналистки. Он машинально вел машину к железнодорожному вокзалу, автоматически соблюдая все правила дорожного движения. Он даже снизил скорость у соответствующего знака на совершенно пустом шоссе, чего с ним не случалось за последнее время.

Перед небольшим зданием станции одиноко стоял милицейский мотоцикл с коляской, пышно цвели хризантемы и георгины на запущенной клумбе, и на стене призывно блестела свежевыкрашенная дощечка с указателем: «Буфет».