Вдруг он застонал, схватил несколько змей и зажал их в одной руке, заставляя их укусить его запястье. Он завыл, когда ядовитые зубы вонзились ему в руку, раз, другой.

Снейк попятилась от него, но он больше не обращал на нее внимания.

Она повернулась к огромной плетеной корзине.

Змеи теперь начали сами уползать. Одна перелезла через край корзины и с мягким шлепком упала на землю. Еще несколько змей переползли, и постепенно от всей их массы прутья раздулись и корзина опрокинулась.

Змеи вывалились оттуда извивающимся клубком.

Но Мелиссы там не было.

Норт прошел мимо Снейк, не замечая ее, и погрузил свои белые, усеянные кровавыми пятнышками руки в кучу змей-грез.

Снейк схватила его и повернула к себе:

– Где она?

– Что?.. – Он посмотрел на змей-грез. – С ними.

Мелиссе каким-то образом удалось вырваться. Каким-то образом ее воля победила Норта, яд, соблазн забвения. Снейк осмотрела лагерь, пытаясь разыскать ее и видя все, кроме того, что она хотела увидеть.

Норт болезненно застонал, и Снейк отпустила его. Он хватал спасавшихся бегством змей, уползавших в лес. Руки его были сплошь покрыты уколами тонких, как иголки, зубов, и каждый раз, когда он ловил очередную свою тварь, он заставлял ее насильно кусать его.

– Мелисса! – закричала Снейк, но ответа не было.

Вдруг Норт что-то забормотал, а потом, через мгновение, он издал странный стонущий звук. Снейк посмотрела на него через плечо. Норт медленно поднялся, держа змею в окровавленных руках. Тонкие ручейки крови стекали из укуса на его горле. Он напрягся, змея скрутилась.

Норт упал на колени и раскачивался. Потом накренился вперед и замер, и вся сила уходила из него так же, как эти странные змеи-грезы убегали в свой причудливый лес.

Повинуясь рефлексу, Снейк подошла к нему. Он ровно дышал. Он не ушибся, во всяком случае не от такого мягкого падения. Снейк думала, подействовал ли на него яд так, как на его спутников. Но даже если он не подействовал, даже если ужас перед змеями вызвал у него такую тяжелую реакцию, она ничего бы не смогла для него сделать.

Змея-греза, которую он все еще держал в руке, корчилась и высвобождала себя из его хватки. Снейк задохнулась от горестных воспоминаний.

Спина змеи была сломана. Снейк наклонилась над ней и покончила с ее болью, убив змею так же, как она убила тогда Травку.

Ощущая холодный соленый вкус ее крови на губах, она взялась за ремешки своей маленькой плетеной корзины и закрепила ее на плечах. Ей не пришло в голову искать Мелиссу где-нибудь в другом месте, кроме как на тропинке, ведущей вниз с холма, в сторону разрушенного купола.

Скрученные деревья давали сейчас более темную и густую тень, чем тогда, когда Снейк в первый раз проходила под ними, а просветы в них были у�же и ниже. Спине Снейк было холодно, и она старалась идти как можно быстрее. Чужой лес, что окружал ее, мог дать приют любой твари, от змей-грез до молчаливых плотоядных. Мелисса была совершенно не защищена: у нее больше не было ножа.

Когда Снейк стало казаться, что она на ложном пути, перед ней возникла та самая голова пласта, где ее предал сумасшедший. Это было на большом расстоянии от лагеря Норта, и Снейк удивлялась, как Мелисса могла уйти так далеко.

Может быть, она убежала и спряталась, подумала Снейк. А может, она все еще неподалеку от лагеря Норта – спит, грезит… и умирает.

Она прошла еще несколько шагов, колеблясь, решая, что делать, и вдруг бросилась вперед.

Вытянувшись на тропе, зарыв пальцы в землю, чтобы продвинуться еще немного дальше, сразу у следующего поворота лежала Мелисса. Она была без сознания. Снейк подбежала к ней, оступилась и упала на колени возле нее.

Снейк нежно перевернула дочь. Мелисса не двигалась, она была очень вялая и холодная.