Теперь «Горбушке» придали вид, соответствующий новой, капиталистической, действительности — внутри и снаружи, — но порядки и нравы остались прежними. Сюда заглядывал народ простой, не обремененный ни знаниями, ни властью, ни большим умом. Но тусовщики, которыми полнились бары в центре города, сюда не являлись — завсегдатаи «Горбушки» были привержены прежним ценностям, и желторотую молодежь, мнящую себя свободной от любой морали, часто выносили из помещения на кулаках.

Видимо, Никите в тот день сильно не везло. Конечно, принять его за молодого мажора точно не могли, но, похоже, народ смутил его костюм, белоснежная рубашка и модный галстук. Все это было новеньким, с иголочки, купленным в ближайшем от дома торговом центре; другой гражданской одеждой, подешевле и поплоше, Никита еще не успел обзавестись.

В общем, слово за слово, как это обычно бывает, когда у кого-то чешутся кулаки, и завертелась нешуточная драка. Когда приехал милицейский наряд, парни, которые приставали к Никите, выглядели не лучшим образом, хотя он и старался не допустить членовредительства. И конечно же его загребли вместе со всей шебутной компашкой, которая (ясное дело!) указала на Никиту как на зачинщика драки.

Наверное, из «обезьянника» его отправили бы прямиком в суд, но тут судьбе было угодно, чтобы Алекс Кривицкий, проходя мимо клетки, где содержались нарушители общественного порядка, бросил на них свой «фотографический» профессиональный взгляд и узнал Никиту, сидевшего отдельно от остальных.

Дальнейшее оказалось проще пареной репы. Вместо Никиты под суд пошли истинные закоперщики драки (они отделались штрафом), а Алекс повез его на чью-то дачу, и они отвели душу в воспоминаниях, отдав должное и сауне, и богато накрытому столу. Все-таки хорошо иметь в друзьях хоть какого-нибудь, пусть даже плохонького, мента…

— А ты изменился… — Видимо, Полина не решалась сказать то, зачем она пришла к Никите, и ждала, что он сам заведет разговор на эту тему.

Но Никита не стал ей помогать. Он ответил коротко и уклончиво:

— Годы…

— Да, годы… Они так быстро пролетели… — В ее голосе прозвучала тоска и еще что-то, затаенное.

«Тебе-то чего париться? — с неприязнью подумал Никита. — Катаешься по жизни как сыр в масле. Муж — олигарх местного разлива, руководитель так называемого «Индустриального союза», почти весь город под ним, загородный дом — словно замок графа Дракулы, по нескольку раз в год ездишь на заграничные курорты, тряпки носишь такой цены, что только за одну твою шубку можно купить мою двушку… Жизнь удалась. Что еще нужно девчонке, у которой по выходе из детдома за душой не было ни гроша?»

— Я к тебе по делу… — Полина нервно хрустнула пальцами; видно было, что предстоящий разговор ей неприятен, но неизбежен, и она подобралась, словно перед прыжком.

«По делу так по делу… — Никита смотрел на нее холодно и отчужденно, стараясь подавить непрошеные эмоции. — Небось, поговорив с Алексом и узнав о моем бедственном положении, решила предложить мне по старой дружбе должность садовника с хорошим окладом в своем поместье. На большее мне трудно претендовать».

— Две недели назад погиб Олег… — сказала Полина, и ее большие карие глаза вдруг наполнились слезами.

Ничего себе новость! Никита почувствовал, как его словно горящими угольями обсыпали. Он старался выглядеть невозмутимым, но внутри у него все перевернулось — Никита не знал, как реагировать на слова Полины.

Когда-то Олег Колосков и он были закадычными друзьями. В отличие от Никиты у Олега были родители.