— И все же кто вас обидел?

— Никто, это было лишь… недоразумение… между моими родителями.

— И больше ничего?

— Больше ничего. Иначе я бы вам рассказала.

— Доверьтесь мне, Наталья, — продолжал Сергей, — я прошу вас, ради вашей же пользы.

— Разве я не доверилась вам? — Она посмотрела на него правдиво и искренне. — Вы единственный человек, которому я еще верю, но я надеюсь теперь сама разобраться во всем, у меня хватит смелости.

— Борьба требует жертв, милая барышня.

— Я принесу их.

— Почему вы отвергаете друга?

— Разве я отвергаю? Не поймите меня превратно, господин Ботушан, но я хочу действовать сама, насколько мне хватит сил. Если я почувствую себя слишком слабой, если увижу серьезную опасность, я обращусь к вам. Вы ведь окажете мне содействие?

— Располагайте мною во всем и в любое время.

— Благодарю вас.

Наталья, колеблясь, смотрела в пространство перед собой, на сердце у нее лежало какое-то бремя.

— Вы, похоже, хотите мне еще что-то сказать, Наталья…

— Да, это так.

— Прошу вас.

— Вы навсегда останетесь моим другом?

— Насколько вы пожелаете.

— Тогда — навеки, — молвила Наталья, — потому что я никогда не выйду замуж. Теперь, лучше познакомившись со светом и людьми, я больше ничему не верю и ни на что уже не надеюсь.

— Это мимолетное настроение, которое рано или поздно пройдет.

— Нет, Сергей, для меня это серьезно.

Оба на некоторое время замолчали. Он предпочел бы прямо сейчас прижать ее к своей груди, к горячо бьющемуся сердцу, но сдержал себя. Еще не настал миг того счастья, которое он видел перед собой словно лазурь небес и золото солнца, но оно уже не казалось ему столь далеким.

— Послушайте, — снова заговорило большое неразумное дитя, — мне хотелось бы доставить вам радость, что я могла бы для этого сделать?

— Вы делаете для меня так много, все, — делаете неосознанно, и оттого это так прекрасно. Вы доставляете радость самим вашим существованием; чтобы порадовать меня, вам не требуется ни слова, ни взгляда: вы, точно фея, во всякое время расточаете дары, даже помимо своего желания.

— Но я все же хотела бы… — залившись румянцем, прошептала девушка.

— Хорошо, в таком случае подарите мне ваш портрет.

— Вы требуете как раз того, чего у меня нет, — насмешливо возразила она. — Однако в ближайшие дни я собираюсь отправиться в город и закажу там портрет, которым не будет владеть никто, кроме вас.

— Но тогда я прошу, чтобы вас изобразили не в пышном туалете, чужой и чопорной, а такой, какой вы бываете дома.

— Я именно так и думала, в моей кацавейке…

— С длинными косами…

— И с кошкой на коленях. — Она радостно захлопала в ладоши. — Однако вы тоже должны подарить мне свой портрет.

— Своей просьбой вы делаете меня несказанно счастливым.

Разговор оборвался. Тот, кого переполняет желание что-то высказать, часто теряет дар речи, ибо словам трудно находить дорогу от сердца к губам. Наталья встала и принесла шашки.

— Хотите сыграть? — с естественной непринужденностью предложила она.

— С удовольствием, но мне наперед известно, что я проиграю.

— Почему?

— Потому что буду смотреть не на доску, а только на ваши красивые руки.