|
А страшок-ящерка, наоборот, встал на лапки, поднял голову с глазами-бусинками, шевельнул хвостом. Конечно, можно напрячься, мысленно топнуть ногой, чтоб исчез… Да только не так это просто, как оказалось. Вместо топанья полезло вдруг в голову всякое… Например, как часто по телевизору талдычат о необходимости посещения врачей-маммологов, о раннем выявлении проблемы, о самоконтроле… А еще — что программы всякие пишут, и консультации проводят бесплатно, и центры создают. И она, бывало, вот так слушала в телевизоре какого-нибудь чиновника от медицины, и, черт возьми, даже гордостью за родное отечество проникалась — ишь, как верхи насобачились за бабским здоровьем следить, молодцы! Нет, оно и правда приятно гордостью проникаться — за кого-то. И радоваться решению женских проблем — чьих-то. А саму себя представить крупицей «здоровья нации», выходит, слабо… Сидит и сидит камнем внутри неколебимая уверенность, что с ней никогда ничего подобного… Этот, мол, колокол по другим звонит…
— …Фуксия уже не в тренде, это в прошлый сезон по фуксии все с ума сходили… — ворвался в мысли журчащий Оксанин голосок. Подняла голову, глянула на нее удивленно: — Что? — Я спрашиваю, каким лаком ногти покрывать… Вот у меня тут красный, розовый, бежевый… — А… Да мне все равно, Оксаночка. Ну, давайте бежевый. Все! Больше не будет ни о чем таком думать! Вон, лучше за ловкими Оксаночкиными ручонками наблюдать, за кисточкой с бежевым лаком, за возникающей на глазах ухоженной красотой. Все-таки ухоженные руки — не малая часть женской жизни. Как-то поувереннее себя сразу чувствуешь… Все, все! Больше не думать! И получилось. Ящерка испугалась, скрылась в гнезде подсознания, уступила место обыденным заботам. Надо еще в супермаркет заскочить, в доме холодильник совсем пустой… Да, еще химчистка! И Остапенко нужно позвонить, отпроситься на утро. Сказать, что сантехник утром придет… Или еще что-нибудь такое придумать, отвлеченно-бытовое. Утром бежала в поликлинику, как партизан на задание — поезд взорвать. Не хочет партизан его взрывать, а надо. И настроение было соответствующее — немного пришибленное. Сам бомбу подложишь, сам от взрыва и погибнешь… В себя только потом пришла, уже на работе. Глянула в справку, которую вчера новенькая Ксения Максимовна для Остапенко наворотила, глаза от ужаса на лоб полезли… Нет, чему их в нынешних институтах учат? Элементарных вещей не знают — где мухи, а где котлеты… Все, все надо переделывать, и пусть эта Ксения Максимовна притухнет за своим компьютером и не высовывается даже! — Ань, привет… — заглянула в дверь Таня Васильчук, подруга-приятельница из отдела экспертизы. — Может, чаю попьем? — Нет, Тань, не могу пока… Мне тут работу подкинули — часа на два! — выразительно указала глазами в сторону монитора, за которым пряталась Ксения Максимовна. — Ну, понятно… — в тон ей сочувственно произнесла Таня. — Ладно, работай, чего уж теперь делать, доля наша такая — все на себе тащить… А ты завтра в бассейн идешь, Ань? — А что, завтра уже суббота? — Ну, ты даешь… Ничего себе, заработалась… Сегодня к твоему сведению пятница, короткий день, до пяти! — Ой, точно! Сегодня же до пяти! — вспомнила она радостно, — а мне как раз надо пораньше… — А куда тебе надо? — Да так… По одному делу. — Понятно. Так в бассейн завтра идешь или нет? Ты уже три субботы пропустила, абонемент пропадает! Смотри, больше не дадут, лишат халявного удовольствия! — Не знаю, Тань. |
