Снисходительный тон, сквозивший в письме Ральфа, и тем более общий отказ друзей поддержать его в этот тяжелый момент подействовали на Томаса, как удар между глаз, заставив на время забыть о гордости и самолюбии. Но теперь оскорбления с новой силой напомнили о себе. Когда то Томас мог бы оправдать подобное отношение друзей к себе завистью с их стороны, но сейчас ему было ясно: ими движет ненависть. Теперь он окончательно убедился в своих многолетних подозрениях – у него нет друзей. Эти люди так же ненавидели его, как многие другие до этого ненавидели его отца. Ведь он был Молленом. "Самец Моллен" – называли его "друзья" за то, что он оставил после себя множество незаконнорожденных детей, отмеченных его прядью. Да, он был Самцом Молленом, у которого, как заметил один остряк, "в окрестных горах целый гарем". Действительно, он наставил рога многим мужьям, но никогда не предавал друзей, никогда не покушался на их жен и всегда платил карточные долги. И, насколько он знал, ни один из его незаконнорожденных детей не голодал.

Раздался стук в дверь, и в кабинет вошел Данн с подносом.

– Я подумал, что вам захочется горячего, сэр.

– Да, конечно, Данн. – Томас посмотрел на дымящуюся чашку с горячим ромом, потянул носом и кисло усмехнулся. – Наверное, ром скоро закончится.

– Мне удалось припрятать несколько бутылок, сэр.

– Ох, это ты хорошо придумал, – снова кисло улыбнулся Томас. – Ром – лучшее успокоительное. – Отхлебнув глоток, он спросил: – Сколько вас осталось в доме?

Данн пошевелил губами, прежде чем ответить.

– Мистер Браун, мистер Твиди, миссис Брайдон и, разумеется, мисс Бригмор и Мэри Пил.

– Значит, шестеро.

– Да, шестеро, сэр, и еще двое слуг в конюшнях. Они останутся до тех пор, пока… – Голос Данна дрогнул, и он не закончил фразу.

– Да, понятно. А где сейчас мистер Твиди?

– Объезжает фермы, сэр. Как вы приказали, сэр, оставляет там минимум работников.

Томас бросил взгляд на стол и оглядел заполнившие его бумаги и счета. Затем сделал еще глоток рома.

– За свое будущее не волнуйся, Данн. Я дам тебе рекомендации, как только ты… как только скажешь, что уходишь. И посоветую тебе несколько домов.

– Я не тороплюсь с этим, сэр.

– Но ты не сможешь жить без денег, как и любой из нас. А уже на следующей неделе я не смогу платить вам всем жалованье.

– Я прекрасно осведомлен об этом, сэр. И все же не тороплюсь. Того же мнения миссис Брайдон, мистер Твиди, и, я уверен, вы можете рассчитывать на мистера Брауна.

Томас опустил голову.

Сорок слуг работало в доме и на фермах, и только шестеро из них изъявили желание остаться с ним до самого конца. Что ж, не такой уж плохой процент. Чего никак нельзя сказать о друзьях. Томас поднял голову и посмотрел на Данна.

– Передай всем мою благодарность, ладно? Я… я позже поговорю с каждым лично.

– Слушаюсь, сэр. – Данн собрался повернуться и выйти, но, остановившись, спросил: – Могу я узнать, сэр, как дела у мистера Дика?

Томас задумался на миг и почесал шею.

– Он держится молодцом, Данн. Я… я надеялся, что смогу освободить его под залог, но… – Томас хлопнул ладонью по лежавшему на столе скомканному письму, – боюсь, у меня ничего не выйдет. – Странно, что он мог вот так запросто, спокойным тоном разговаривать с дворецким, без обычной высокомерной властности в голосе и без фальшивой веселости, присущей беседам с друзьями.

– Мне очень жаль, сэр.

– Мне тоже, Данн. Кстати, где эти люди? – Томас не назвал их приставами.