Практически все ценности Томас передал одному джентльмену из Ньюкастла. За исключением двух миниатюр и табакерки, относительно которых у него имелись другие планы, но он решил не трогать их, пока не закончится аукцион…

В понедельник, 14 го апреля, началась распродажа вещей первого этажа Хай Бэнкс Холла. Покупателей нашлось довольно много, поэтому торги прошли успешно. Утром в среду, 16 го апреля, аукционист приступил к продаже вещей из детской, кухни и чердака, а после обеда продал содержимое каретного сарая, шорной мастерской и домиков для слуг. Ездовых лошадей и охотничьих собак отправили на ферму, где во вторник после пасхального понедельника должна была состояться распродажа всех животных и скота.

Однако самым важным днем стал четверг, 17 е апреля, перед Страстной пятницей, потому что именно в этот день на аукционе были выставлены особняк, поместье и две фермы. Кареты с покупателями прибыли из графства Дарем, Кумберленда, Уэстморленда и Йоркшира. В библиотеке собрались люди, от имен которых за милю пахло деньгами. Правда, часть покупателей держалась обособленно: имена этих господ ассоциировались не только с деньгами, но и с определенным положением в обществе. Однако к концу дня Хай Бэнкс Холл так и не стал собственностью ни одного из нуворишей и ни одной из титулованных особ.

Стартовую цену определил банк кредитор, но никто из покупателей в своих предположениях даже не приблизился к ней. Аукционист уже начал терять терпение, он смотрел на покупателей, и его так и подмывало сказать: "Джентльмены, я понимаю вашу нерешительность, поскольку имущество уходит за долги, вы считаете, что у нищих нет выбора. Но в данном конкретном случае вы ошибаетесь. Банк хочет получить свои деньги, и ради этого он готов ждать. Я знаю, вы думаете, что если поместье не будет продано сегодня, то завтра банк с радостью примет ваши предложения. Ох, я насквозь вижу вас, джентльмены". Однако произнес он совсем другое:

– Джентльмены, это очень хорошее поместье, мне нет необходимости напоминать вам, что в него входит, потому что все это указано в ваших каталогах. Пятьсот акров земли, две прибыльные фермы и этот дом, этот прекрасный, я бы даже сказал, великолепный дом. Сегодня вы не построите такой дом за шестьдесят тысяч. А что вы, джентльмены, предлагаете? На двадцать тысяч ниже стартовой цены. Мы просто напросто отнимаем друг у друга время, джентльмены. Спрашиваю еще раз. Кто хочет увеличить последнее предложение в тридцать тысяч?… Ну, давайте, давайте, джентльмены… Нет желающих? Тогда, боюсь, что сегодняшние торги можно считать несостоявшимися…

Томас Моллен воспринял эту новость с глубоким вздохом, а Дик разразился ругательствами. Он бушевал, пока отец не оборвал его:

– Прекрати! Замолчи немедленно! Тебе то что от того, если даже они предложат на двадцать тысяч больше стартовой цены?

– Ничего. Я прекрасно понимаю, что мне это ничего не даст, но меня раздражают эти скряги. Пэт говорил мне, что на аукционе присутствовали Гамильтоны из Эдинбурга и Росс из Глазго, у обоих денег полно, а они строят из себя бедняков… Боже мой, как ты можешь сидеть здесь и так спокойно относиться ко всему?…

– Охлади свой чертов пыл, мой мальчик, и прекрати говорить глупости. Не смей повторять больше, что я спокоен. Вот что я тебе скажу. Я отнюдь не спокойно переживаю потерю своего дома, но и вести себя в этой тяжелой ситуации так, как ты, не намерен. А еще я скажу тебе то, что сам обещал себе никогда не говорить: если бы ты не стал изображать из себя оскорбленного хозяина, мы бы не оказались в этой ситуации. Как бы ты ни петушился, мой мальчик, ты слабак, самый настоящий слабак. И бесит тебя сейчас только мысль о бедности, однако уже поздно делать предложение Фанни Армстронг.