Н-До присел на траву рядом с Лью. Дотронулся окровавленными пальцами до его щеки. Это — не слабость, думал он, это — доверие. Ты же дрался всерьёз, просто не захотел — как Ди…

— Я тебя не знаю, — прошептал Лью. — А ты — меня. Что же мне делать? Я не могу понять, зачем тебе нужен…

Н-До раскрыл ладонь. Лью вытер слезы, обтер руки о подол — и приложил свою.

— Напоминаешь моего лучшего друга… погибшего… — голос Н-До тоже сорвался. — И ещё… Мы сходимся, по крайней мере, по одному знаку.

— Твоя — чуть больше.

— Я — здорово старше. А вообще — мы сходимся по двум знакам, Лью. По руке и по происхождению. Не бойся, — Н-До взял Лью за плечи и притянул к себе. Заглянул в глаза, чёрные от расширившихся зрачков. — Мы скажем вот что: мне пришлось убить его, чтобы иметь возможность жениться на тебе. Я влюбился с первого взгляда. Небеса свели нас.

Лью качнул головой.

— Н-До, кто в это поверит?

— Все, — голос Н-До стал жестче. — Потому что усомнившихся я убью.

— Ты — сумасшедший…

— Ты изменишься для меня, — Н-До коснулся пальцем искусанных губ Лью, и тот их облизнул. — Будет прекрасная метаморфоза. Идеальная.

Они оба понимали, что надо поцеловаться, но не слишком хорошо представляли себе поцелуй — и просто дотронувшись друг до друга губами, ничего особенно не ожидая. Они оба не знали, что это прикосновение прошьет их насквозь, как разряд молнии — и всё разом станет просто и понятно. Очевидно — что делать дальше.

— Нас кто-нибудь увидит, — выдохнула Лью, уже не пытаясь убрать с бедер руки Н-До. — На улице. Рядом с мертвым. Это меня опозорит.

— Никто и ничто не опозорит мою женщину, — прошептал Н-До. — Не бойся. Мне никто ничего не скажет. Я решил. Ты — моя Жена.

Он сказал даже слишком смело, смелее, чем чувствовал себя, потому что Лью была — сплошная кровь и сплошной жар, и на миг показалось страшно — как клинком в открытую рану. Но в зареве фейерверка Н-До явственно видел её лицо, её взгляд, страдающий, но при этом отважный и прямой, как у Ди — и это напомнило: "Я изменяюсь для тебя", — успокоив и обнадежив. Ты доверяешь мне, подумал Н-До, погружаясь в её кровь и огонь, ощутив мгновенное сопротивление её плоти — и Лью тут же подалась ему навстречу, как парируют выпад, стиснув зубы и глядя в глаза. Ты не знаешь страха и не боишься боли, подумал Н-До — и не нашёл, как высказать это чем-то, кроме объятий, а Лью сжала пальцы на его рукавах — держась за него, удерживая его, всё признав.

Ты возвращаешь мне часть того, что нельзя вернуть, подумал Н-До в нестерпимом блаженстве и нестерпимой нежности. А, почему, почему, почему ты, Госпожа Пламени, сражалась не со мной? — но любовь была похожа на бой, и его раненая партнёрша не собиралась сдаваться.

Как в бою, Н-До слушал её дыхание, срывающееся на всхлипы, и видел глухую черноту зрачков, и думал о том, что боль сейчас убьёт её, думал, что её боль и его ужас убьют их обоих — но в какой-то момент всё вдруг изменилось.

Лью ахнула и замерла с сосредоточенно-напряженным лицом, будто пытаясь прислушаться к самой себе — расслышать, как внутри расцветает огненный цветок. Кажется, я победил, успел подумать Н-До…

Запись N73-06; Нги-Унг-Лян, Кши-На, поместье Эу-Рэ

Поначалу всё идет хорошо и весело.

Господа веселятся в саду, где накрыты столы и устроено нечто вроде маленькой, огороженной ленточками, эстрады для циркачей и танцоров.