Видок попытался было возразить, заявив, что подвергает свою жизнь опасности и что господин Анри не знает, видимо, на что способны злодеи, которых он намерен выдать. Если же его вернут на галеры, то здесь его тоже ждет жестокая кара, станет известно о его контактах с полицией.

Разговор этот кончился ничем, так как полицейский отказался давать какие-либо гарантии. Сделка не состоялась, и Видок покинул полицию, не назвав своего имени.

На некоторое время Видок оставил мысль о сотрудничестве с властями. Вынужден был, как и прежде, скрываться, жить под чужим паспортом, каждую минуту ожидая ареста. Он не сомневался в том, что над ним тяготеет проклятие и напрасно бежать от порока, который настигал его, и некая роковая сила, которой противился всеми силами души, будто издевалась над ним, разрушая все его благие намерения и постоянно подвергая невероятным переживаниям.

Правосудие в конце концов всегда настигало его. И в этот раз он снова оказался в Бисетре. Встретили его заключенные как признанного главаря уголовного мира, называли генералом, королем риска. Его авторитет был непререкаемым. Про него рассказывали чуть ли не легенды, приписывали то, чего он никогда и не совершал, в частности дерзкие налеты и убийства. Будто бы не раз спасался он и от гильотины.

Кое-кто объяснял это тем, что ему тайно покровительствовала полиция, иначе говоря, он был ее осведомителем. Этот слух, кем-то специально пущенный среди арестантов, тем не менее не повредил репутации Видока среди преступников. Ему подчинялись, старались угодить, слава его росла, однако мало утешая его самого. Он жил одной думой — избавиться от компании блатарей и разбойников, которых отныне глубоко презирал. Путь был один — снова попытаться предложить свои услуги полиции. Причем с одним условием: освобождение от каторги, отбывание положенного срока в любой тюрьме. Он вновь написал господину Анри, предоставив в его распоряжение важные сведения и уверив, что и впредь готов будет поставлять подобного рода информацию.

Анри доложил обо всем префекту полиции барону Паскье, и предложение Видока было наконец принято.

После этого его перевели в тюрьму Форс с более легким режимом, а среди заключенных пустили слух, что Видок замешан в одном скверном деле, которое требует дополнительного расследования, поэтому он и должен находиться пока что в парижской тюрьме, а не на каторге.

На первых порах Видок помог ликвидировать шайку беглых каторжников, совершавших грабежи и кражи. Причем действовали ее члены дерзко и нагло, оставаясь долгое время неуловимыми.

По наводке Видока последовал еще ряд арестов воров и бандитов, терроризирующих население столицы. Так что господин Анри мог быть вполне доволен своим новым информатором. Сам Видок скажет позже, что никогда еще не было сделано столько важных открытий, как те, которые ознаменовали его дебют на службе у полиции. Во всяком случае, за двадцать один месяц, что Видок пробыл в тюрьме Форс, благодаря его доносам удалось разоблачить и арестовать многих. Дня не проходило, чтобы он не оказал в этом существенной помощи. И уже тогда принес большую пользу для безопасности столицы и даже всей Франции.

И когда господин Анри доложил префекту полиции о многочисленных разоблачениях и арестах, произведенных благодаря усердию и смышлености Видока, тот согласился наконец освободить его из тюрьмы. Сделать это нужно было так, чтобы никто его не заподозрил. И вот однажды со всеми необходимыми предосторожностями, в наручниках, его посадили в плетеную тележку, якобы для того, чтобы перевезти в другую тюрьму. По дороге, как было условлено, он должен был совершить побег. Все прошло как нельзя лучше. Тем более что полиция, продолжая разыгрывать спектакль, бросилась на его поиски, допрашивала сокамерников, то есть всячески имитировала активные действия.