Вериасс успокаивал ее.

К исходу пятнадцати минут раны начала покрывать новая, здоровая кожа, но на затылке у Эверинн осталась четкая красная отметина, похожая на единицу.

Вериасс опустил голову на руки и затих.

– Боюсь, – наконец выговорил он, – что все мои многолетние усилия были напрасны. Теперь, когда нанодоки завершили сращивать ткани, процесс заживления ничем ускорить нельзя. Царапина через несколько дней заживет, но… путешествие придется отложить. Из‑за этой отметины Эверинн теряет право вызывать на бой Повелителей Роя.

– Сколько времени вам понадобится? – спросил Джаггет.

– Не знаю. Несколько дней.

– Вериасс, дрононы слали сюда войска всю неделю. Они знают, что вы здесь. Я могу спрятать вас, но не думаю, что буду в состоянии удерживать их так долго. Весь этот район уже оцеплен завоевателями. Чем скорее вы уйдете отсюда, тем больше у вас шансов на успех.

– Царапина совсем маленькая, – сказал Галлен. – Ее можно скрыть под одеждой.

– Дрононы не носят одежды, – объяснил Вериасс. – У них есть право осмотреть Эверинн раздетой.

– Косметика, грим? – предложил Джаггет.

– Если дрононы обнаружат наш обман, ее убьют на месте, – скептически заявил Вериасс.

– И все же стоит попытаться, – настаивал Джаггет. – Нельзя ждать, пока царапина заживет. Дрононы уже изготовили один ключ от ворот, могут сделать и другой. Через какую‑нибудь неделю все миры откроются перед ними.

Галлен оглядел обоих мужчин, чувствуя себя в полном тупике. Их неспособность принять решение раздражала Галлена. Хотел бы он, чтобы этот шрам остался навсегда. Эверинн не хотела совершать это путешествие. Ее избрали в жертву, не спрашивая ее согласия, и только из великодушия она продолжает путь. На победу она может надеяться только в том случае, если не вступит в бой. Тогда она по крайней мере сможет жить своей собственной жизнью. Шрам на шее мог бы стать ее пропуском на свободу.

– Грим должен быть таким, чтобы его не обнаружили по запаху, – сказал Вериасс. – Чтобы дрононы не унюхали. И он должен в точности совпадать с цветом ее кожи.

– Не знаю, смогу ли я достать требуемое в такой короткий срок, – ответил Джаггет.

Эверинн посмотрела на Галлена, решаясь на что‑то.

– Пожалуйста, сделай что можешь, – сказала она Джаггету. – Нужно поскорее вызвать на бой Повелителей Роя.

– Ты уверена в этом? – спросил Джаггет.

– Да.

Джаггет кивнул:

– Я вернусь через пятнадцать минут.

Галлен лег на пол, измотанный до крайности, благодарный за эти несколько минут отдыха.

Вскоре дверь опять открылась. Галлен не поднял глаз, думая, что это один из Джаггетов, – и вдруг увидел рядом Орика. Медведь облизал Галлену лицо и проворчал:

– С добрым утром. Вижу, мое предостережение пропало зря и ты полез прямо в ловушку.

– Орик! – воскликнула Эверинн, сев на постели. Галлен обнял медведя. На плече у Орика была белая повязка, и глаза выдавали боль.

– Мы думали, что ты погиб, – сказал Галлен. – Мы нашли скелет у дороги.

– Это моя подруга, – спокойно сказал Орик. – Я оставил тебе послание и шел домой, стараясь не попасться на глаза завоевателям. Моя подруга, Панта, подъехала, чтобы подобрать меня, и завоеватели нас схватили. Она потеряла голову и кинулась бежать. Я был слишком слаб, чтобы следовать за ней. Потом они привезли меня сюда, чтобы допросить, и оставили у Джаггетов.

Галлен догадывался, что с этой медведицей Орика связывала не только дружба.