Следящее око! — Рэй расхохотался. — Как же он не раскусил это сразу! Разумеется, Глен, как настоящая шоу-вумен, затеяла мистификацию. Она хочет заснять скрытой камерой репортаж о неком смельчаке, осаждающем «гнездо сатаны», заодно проверить чувства влюбленного и устроить его карьеру. Да, такое зрелище не пропустит ни один режиссер! Не плохо придумано…

«Вот она, твоя звездная роль, парень!» — сказал он себе и тихонько вернулся в дом. Глен даже не заперла дверь — она не боялась слежки Крафта и ждала возвращения Рэя. Спектакль! Эффектный спектакль!

В том же алом платье воительница сидела в своем любимом кресле, поджав ноги и распустив волосы. Она не могла долго терпеть шпильки. На экране мелькали кадры очередного триллера «фэнтэзи» — супермен в латах и шлеме космонавта сражался с паукообразным монстром.

Рей встал у неё за спиной и опустил руки на плечи. Глен откинула голову, она даже не вздрогнула от неожиданности.

— Я знала, что тбе это понравится.

— Прости, малышка. Я все понял, ты умница, Глен. — Он закрыл поцелуем её губы. — Ни одна живая душа не узнает о нашем заговоре.

Глава 22

После ночи, проведенной в чудесном доме, Вилли пропал. Посетив салон проката одежды и аксессуаров, Полина вернула меха, украшения и платье. Ей очень хотелось спросить, возвратил ли господин Уорк смокинг, но она не решилась. Вещи были получены на неделю, пусть лучше останется иллюзия, что Вилли не покинул Мюнхен.

— Госпожа Валевски? — окликнул её вальяжный служащий, тот самый, что помогал элегантной паре выбирать вечерний туалет. — Я запомнил вас и вашего кавалера. Господин Уорк был здесь и просил передать вот это. — Открыв дверцу в обшитой красным деревом стене, он достал обернутую шелковистой коричневой бумагой коробочку. — Отличная упаковка. Бумага японская, ручной работы. Господин знает толк в дорогих вещах.

— Вы уверены, что это мне? — засомневалась Полина.

— Абсолютно.

У себя в комнате она развернула посылку, надеясь найти в ней записку. Но там, в сафьяновом футляре, лежала лишь золотая цепочка в виде тонкой ленточки, на которой висел кулон — небольшой золотистый овал — то ли слеза, то ли какой-то восточный символ.

«Изящное прощание», — решила Полина, отказываясь понять смысл подарка. Который раз она призывала себя к смирению перед обстоятельствами и логически обосновывала необходимость жить дальше. Без надрыва, ран, душевных мучений. Словно не живая, а пластиковый манекен, взирающий на мир пустыми фиалковыми глазами.

«Спасибо, Вилли.» — Сказала она, застегнув на шее ццепочку. «— Я постараюсь забыть тебя.»

Вот только ночами не спалось — подступали страхи и мучительные сомнения. А может, нельзя сдаваться, нельзя плыть по течению, позволяя относиться к себе как к неодушевленной вещи? Может быть, следует что-то срочно предпринять? Вернуться в Москву или попытаться найти Вилли и потребовать объяснения? — металась она на скрипучей кровати. А утром аккуратно, с немецкой точностью стояла у окна своего ресторанчика, протирая сияющие стекла.

Он окликнул её в переулке возле «Аиста», когда Полина, едва державшаяся на ногах, плелась в пансионат с одной лишь мыслью — лечь и вытянуть гудящие ноги.