— Ты что-нибудь понял?!

— Еще бы! Эх, блин! Разлюли-малина! Чего ж тут не понять?! В субботу прибыл «ревизор»!

— Сам Крафт?

— Его правая рука. Собрали экстренное заседание, весь мозговой центр. На повестке дня полная перестройка. Революция сверху донизу. Глвное перепрятать денежки, поскольку тайники, ну, то есть счета, могут быть засвечены. Все заметили — Красновский в отключке. Полностью мужик вырубился. Ноль эмоций. А Володька Мальцев говорит: погодите в Кащенко звонить, это «пациент» мой. Посидел с ним запершись, повздыхал, вышел белее мела. Шепнул что-то нашему спецу по банковским делам. Тот к аппарату. Пошуровал, туда-сюда команды гоняет — пшик! Докладывает: Мальцев точно узрел, — Россо прошел психообработку и то ли под гипнозом, то ли под химией какой-то дочиста свой «Атлант» обесточил. Ну, то есть до копеечки… Писецкий, налив себе полстакана коньяка, осушил его одним махом. Он никогда не был с женой столь разговорчив. У ошеломленной Аллы вырвался короткий вопрос:

— А «ревизор» что?

— Распоряжается: заблокировать все команды. Очистить помещение. Остаться операторам и учетчикам.

Я к машине, за мной Вовка Мальцев, за руки хватает и в глаза заглядывает. Умоляет: на пару слов, Ген! И в автомобиль мой рядом затискивается. Вроде в жару весь или в сильном поддатии. Лепечет, лепечет, слезы глотает, смех идиотский… Говорит, мол, вы силы сатанинские на свободу выпустили и теперь они на самих вас и накинутся. Россо подловили, теперь за тебя, Геннадий Степаныч, примутся. Жди дома гостью, ни в чем ей не перечь, только тогда спастись можешь… Да я-то не из пугливых. Не в белой горячке, чтобы в ахинею эту верить.

— Зачем же тогда бумаги подписал?

— Какие?

— Что Ласточкиной отдал.

— Ты о чем? Опять с головой завихрения? — Он взял с полки коробочки с болеутоляющими пилюлями и швырнул из в окно. — Наглоталась таблеток, хворая…Лады, базар отменяется. Мне бы чего-нибудь горяченького перехватить и спать пораньше. Завтра в восемь надо на связи сидеть. Как штык.

Алла больше расспрашивать не решилась. Послушно удалившись на кухню, она механически поставила на плиту кастрюлю с бульоном и опасливо опустила жалюзи — за окном чернела дождливая ночь. В нечистую силу она не верила, в волшебные превращения тоже. А в собственные глюки и подавно. Полину Ласточкину своими глазами видела и трюк её с Генкой подробно наблюдала! Гипноз, внушение, телепатия, фиг его знает что. Только она круто с несгибаемым Писецким расправилась. Да ещё идею о восьмичасовом сеансе в башку вколотила. Теперь не понятно, как удержать мужика? Как предотвратить полный крах? Ведь если Писецкий разорит Комитет, то что же в результате? Стреляться?

Накормив необыкновенно разговорчивого и благодушно настроенного мужа, Алла убедилась, что он уснул, едва завалившись в кровать. Затем вывела из гаража машину и помчалась в Москву.

Глава 37

Полина смертельно устала. Она не рассчитывала, что дела пойдут так легко. Отправляясь на встречу с Россо и Писецким, совершенно не волновалась и даже получила удовольствие от общения с полностью подчинившимися ей мерзавцами. В её руках — оправдание отца и собственное алиби. Но непомерная тяжесть гнетет душу, словно нависшие над землей свинцовые тучи.

В Москве Полину встретили люди Рассада и она вновь оказалась на даче, где весной находилась под опекой Веры Самойловны. Теперь здесь бурно разрослась августовская зелень. В некошеной траве поднимались мощные кусты татарника, низко склонились, похрустывая на изломах, отяжелевшие ветви яблонь и буйно цвели одичавшие флоксы. За столом, накрытым на веранде дачной снедью сидел седой «отставник» в линялой гимнастерке и пестрых тренировочных брюках.