— Совсем как я, — невесело усмехнулся Глеб. — Могу поспорить, полезет! Отсидится, очухается, потом расхвастается, станет воспринимать свою неудачу как подвиг, как особую пруху — и полезет! — Он хмуро взглянул на встревоженную девушку. — Ладно, детка, проехали. Завязываем с философией. Давай, в самом деле, скатаем в твой город детства. Часам к семи, идет?

— Спасибо! Я рада. Принести сок или чай?

— Лучше, по водяре. В смысле, выпьем чего-нибудь крепенького.

Полина поставила на кофейный столик печенье для себя, бокалы и две бутылки — «Швепс» и виски для Глеба. Глеб составил коктейли в обычной пропорции — Рите два глотка спиртного, остальное вода. Себе наоборот. Выпил, задумался и спохватился:

— Черт! Только сейчас сообразил, первого у меня встреча с американцами, потом, если подпишем контракт, — в ресторан… Что называется, ночная смена.

— А-а… — разочарованно вздохнула Полина.

— Но ты поезжай, обязательно поезжай. Если задержишься… Блин, я же не смогу за тобой заехать!

— Сама доберусь. Дорога знакомая, пить я не стану.

— Глупости… Вот что, ты гуляй с друзьями, я позвоню. Если смогу заберу, если нет — заночуй там. Мне спокойней будет. Не люблю, когда здесь одна сидишь, а ещё хуже, если ночью на машине рулишь. Нам лишние приключения сейчас не нужны. Я прав, детка? — Глеб потрепал Полину по щеке, да так сильно, что она потерла стиснутую кожу. Сомнений нет, Глеб Борисович перегружен негативной энергией, спорить с ним не стоит. Полина согласно кивнула.

На следующее утро она не могла понять, отчего это вдруг собралась ехать одна к Беллке? Ни малейшей потребности в общении с зареченскими знакомыми Полина не испытывала, Вадима и вовсе видеть не рвалась. Хотя… Любопытно, все же, как он своей жизнью распорядился.

Алла поддержала идею поездки. Голос по телефону у неё был кислый. Как Полина поняла, дома что-то не клеилось. А в такой ситуации Алла была совершенно не в состоянии врубиться в чужие проблемы.

— Что тебе весь вечер одной перед «ящиком» торчать? У твоего «делового» совещание на высшем уровне до полночи затянется. Языком почешешь, попляшешь — тебе полезно. А то скоро с пеленками засядешь, забудешь, что такое одеться прилично, маникюр сделать.

Полина поморщилась, жалея, что поторопилась сообщить Алке о своей беременности. Радостная для Риты весть не произвела на Писецкую светлого впечатления.

— Молодец! — одобрила она. — Теперь Сарычеву не отвертеться. Но особых радостей первые четыре года не жди. Одни крики и болезни. Во всяком случае, я это время как страшный сон вспоминаю. — При каждом удобном случае Алла не упускала возможность напомнить Полине о грядущих трудностях материнства.

— Да плясать меня вовсе не тянет! — усмехнулась Полина, которой перспектива пеленок казалась куда более привлекательной, чем танцы в душной комнате с подвыпившими одноклассниками. — Дело совсем в другом. — Она задумалась. — Глеб какой-то мрачный… Не дождусь отпуска. Все представляю: садимся в самолет и гуд бай! Я же ещё вообще за границей не была. Дура провинциальная.

— Мой тоже, бревно-бревном. В самое ухо ору — ничего не слышит. В телевизор уставится, а глаза, как у слепого. Вовнутрь повернуты. — Алла вздохнула и Полина представила, как она делает затяжку, — томно, с отлетом кисти, искосо поглядывая на стоящее за её компьютером зеркальце. — Нелегко им бабки даются. Потом глядишь, в сорок пять инфаркт.