Подпись:

   Кому разум не помог, молитва не поможет.

   Харьков выставил литографии. На одной украинец, спокойный и веселый, у беленькой хаты. Он потому спокойный, что он меры против пожара принимал.

   А рядом нищий, оборванный у пепелища.

   -- Я не вживав заходив проти пожеж. Жив на одчай и покладав надию на Бога -- й пожежа довела мене до вбожества.

   Красные блестящие коробки пожарных телеграфов, сложные телефоны, сигнализация, модели, показывающие, как проложить трубы от печек, чтобы они были безопасны, ценные огнетушители Богатыря и Рекорда, водоподъемник системы Шенелис, всевозможные виды керосиновых ламп и лозунги, лозунги и диаграммы.

   Голос руководителя:

   -- Этим концом ударяете об землю и затем направляете струю куда угодно...

IX.

Как сберечь свои леса

   В Дом Крестьянина -- большой двухэтажный дом -- вовлекла толпа экскурсантов.

   Женщина с красной повязкой на рукаве шла впереди и объясняла:

   -- Сейчас, товарищи, мы с вами пройдем в Дом Крестьянина, где вы прежде всего увидите уголок нашего Владимира Ильича...

   В Доме такая суета, что разбегаются глаза и смутно запоминаются лишь портреты Ленина, Калинина и еще какие-то картинки.

   Стучат, идут вверх, вниз. И вдруг -- дверь, и, оказывается, внутри театр. Сцена без занавеса. У избушки баба в платочке, целый конклав умных клинобородых мужиков в картузах и сапогах и один глупый, мочальный и курносый, в лаптях. Он, извольте видеть, без всякого понятия свел целый участок леса.

   -- Товарищ! Мыслимое ли это дело? А? -- восклицает умный, украшенный картузом, обращаясь к публике, -- прав он или не прав? Если не прав, поднимите руки.

   Публика с удовольствием созерцает дурака, вырубившего участок, но не будучи еще приучена к соборному действу, рук не поднимает.

   -- Выходит, стало быть, прав? Пущай вырубает? Здорово! -- волнуется картуз на сцене, -- товарищи, кто за то, что он не прав, прошу поднять руки!

   Руки поднимаются у всех.

   -- Это так! -- удовлетворен обладатель цивилизованного головного убора, -- присудим мы его назвать дураком!

   И дурак с позором уходит, а умные начинают хором петь куплеты. Заливается гармония:

   Надо, надо нам учиться,

   Как сберечь свои леса,

   Чтоб потом не очутиться

   Без избы и колеса!

   Ходят, выходят, спешно распаковывают какую-то посуду. Вероятно, для крестьянской столовки. И опять валит навстречу толпа и опять женский голос:

   -- ...и увидите уголок Владимира...

X.

Карамель, табак и пиво

   От Дома Крестьянина по берегу реки дальше вглубь, в зелень, к Нескучному саду. Неузнаваемое место. По-прежнему вековые деревья и тени, гладь пруда, но в зелени белые, цветные, причудливые здания. И почти изо всех пыхтенье, стрекотание, стук машин.

   Вот он, Моссельпром. Грибом каким-то. Под шапкой надпись "Ресторан".

   И со входа сразу охватывает сладкий запах карамели. Белые колпаки, снежные халаты. Мнут карамельную массу, машина режет карамельные конуса. На плитах тазы с начинкой. Барышни-зрительницы висят на загородке -- симпатичный павильон! 2-я государственная кондитерская фабрика имени П. А. Бабаева, бывшие знаменитые Абрикосова Сыновья.

   На стенах -- диаграммы государственного дрожжевого  1 завода Моссельпром.

   В банках и ампулах сепаризованные дрожжи, сусло, солод ячменный и овсяной, культуры дрожжей.