Кооперация! Кооперация! Неудачник -- японец

   А он прекрасен -- закат. Вдали догорают золотые луковицы Христа Спасителя, на Москве-реке лежат зыбкие полосы, а в городе-выставке уже вспыхивают бледные электрические шары.

   Толпа густо стоит перед балконом павильона Центросоюза, обращенным на реку. Цветные пестрые ширмы на балконе, а под ними три фигурки. Агитационный кооперативный Петрушка.

   За прилавком круглый купец в жилетке объегоривает мужика. В толпе взмывает смех. И действительно, мужик замечательный. От картуза до котомки за спиной. Какое-то особенное, специфически мужицкое лицо. Сделана фигурка замечательно. И голос у мужика неподражаемый. Классный мужик.

   -- Фирма существует 2000 лет, -- рассыпается купец.

   -- Батюшки! -- изумляется мужик.

   Он машет деревянными руками, и трясет бородой, и призывает Господа Бога, и получает от жулика-купца крохотный сверток товара за миллиард.

   Но является длинноносый Петрушка -- кооператор, в зеленом колпаке, и вмиг разоблачает штуки толстосума, и тут же устраивает кооперативную лавку, и заваливает мужика товаром. Побежденный купец валится на бок, а Петрушка танцует с мужиком дикий радостный танец, и оба поют победную песнь своими голосами:

   Кооперация! Кооперация!

   Даешь профит ты нации!..

   -- Товарищи, -- вопит мужик, обращаясь к толпе, -- заключим союз и вступим все в Центросоюз.

   У пристани Доброфлота -- сотни зрителей. Алюминиевая птица -- гидроаэроплан RRDae -- в черных гигантских калошах стоит у берега. Полет над выставкой -- один червонец с пассажира. В толпе -- разговоры, уже описанные незабвенным Иваном Феодоровичем Горбуновым.

   -- Юнкере шибче Фоккера!

   -- Ошибаетесь, мадам, Фоккер шибче.

   -- Удивляюсь, откуда вы все это знаете?

   -- Будьте покойны. Нам все это очень хорошо известно, потому мы в Петровском парке живем.

   -- Но ведь вы сами не летаете?

   -- Нам не к чему. Сел на 6-й номер, и в городе.

   -- Трусите?

   -- Червонца жалко.

   -- Идут. Смотрите, японцы идут! Летать будут!

   Три японца, маленькие, солидные, сухие, хорошо одетые, в роговых очках. Публика встречает их сочувственным гулом за счет японской катастрофы.

   Двое влезли благополучно и нырнули в кабину, третий сорвался с лестнички, и в полосатых брюках, и в клетчатом пальто, и в широких ботинках -- сел в воду с плеском и грохотом.

   В первый раз в жизни был свидетелем молчания московской толпы. Никто даже не хихикнул.

   Не везет японцам в последнее время...

   Через минуту гидроплан стремительно проходит по воде, подымая бурный пенный вал, а через две -- он уже уходит гудящим жуком над Нескучным Садом.

   -- Улетели три червончика, -- говорит красноармеец.

XIII.

Бои за трактор.

Владимирские рожечники

   Вечер. Весь город унизан огнями. Всюду белые ослепительные точки и кляксы света, а вдали начинают вертеться в темной вечерней зелени цветные рекламные колеса и звезды.

   В театре три электрических солнца заливают сцену. На сцене стол, покрытый красным сукном, зеленый огромный ковер и зелень в кадках. За столом президиум -- в пиджаках, куртках и пальтишках. Оказывается, идет диспут: "Трактор и электрификация в сельском хозяйстве".

   Все лавки заняты. Особенно густо сидят.

   Наступает жгучий момент диспута.

   Выступал профессор-агроном и доказывал, что нам в настоящий момент трактор не нужен, что при нашем обнищании он ляжет тяжелым бременем на крестьянина.