Вытянув тощую шею, он возопил пронзительным фальцетом:

Он смолк, чтобы набрать воздуху, а затем вдруг опустил голову, прислушиваясь, и, покосившись на присутствующих, сказал ворчливо: — Я слышу пренеприятные звуки!

— А я-то как слышу! — подхватил Ма Жун. — Святые Небеса, не могли бы вы наконец перестать завывать? Разве не видите, какой у меня с милашкой серьезный разговор.

— Я имею в виду звуки, которые раздаются снизу, — сухо пояснил По Кай. — Полагаю, подружка твоего приятеля получает суровое наставление.

Как только он замолк, все услышали снизу звуки ударов и сдавленные стоны. Цзяо Тай вскочил и ринулся вниз, а вслед за ним и Ма Жун.

Совершенно нагая кореянка лежала поперек стола. Коренастый слуга держал ее руки, а другой слуга удерживал ноги. Толстуха стегала ее по ляжкам ротанговым хлыстом.

Цзяо Тай нанес прислужнику мощный удар в челюсть. Второй отпустил ноги девушки и выхватил из-за пояса нож. Цзяо Тай перепрыгнул через стол, оттолкнул толстуху к стене и молниеносно вывернул запястье головорезу, у которого был нож. Крича от боли, тот отпрянул; нож отлетел в сторону. Девушка скатилась со стола, исступленно дергая грязную тряпку, которой ей заткнули рот. Цзяо Тай помог ей подняться и избавиться от кляпа. Второй слуга наклонился за ножом, пытаясь ухватить его левой рукой, но Ма Жун двинул его ногой по ребрам так, что он отлетел в угол. Девушка судорожно кашляла, пока ее не вырвало.

— Счастливая семейка! — подал голос с лестницы По Кай.

— Зови народ с соседней джонки! — прохрипела толстуха с трудом поднимающемуся слуге.

— Зови всех окрестных ублюдков! — задорно вскричал Ма Жун. Он отломал ножку стула и размахивал ею, как дубиной.

— Тише, тетушка, тише! — снова заговорил По Кай. — Побереги свое здоровье. Эти двое — служители закона.

Женщина побледнела. Она тут же вернула слугу и, рухнув на колени перед Цзяо, заскулила:

— Умоляю вас, господин, я лишь хотела научить ее обхождению с вами.

— Я приказал тебе держать от нее подальше свои грязные руки! — сердито ответил Цзяо Тай.

Он дал Ю Су шейный платок, чтобы она вытерла лицо. Девушка еле стояла на ногах и вся дрожала.

— Пойди-ка, братец, утешь ее чуток, — посоветовал Ма Жун. — А я приведу в чувство этого парня с ножиком.

Ю Су подобрала свою рубаху и засеменила к задней двери. Цзяо Тай вслед за ней вышел в узкий коридор. Девушка открыла одну из кают и жестом пригласила Цзяо Тая войти.

Они оказались в крошечной комнатке. Кроме кровати под иллюминатором здесь помещались лишь туалетный столик с расшатанной бамбуковой табуреткой и большой красный кожаный сундук для одежды у противоположной стены. Цзяо Тай сел на сундук.

Ю Су бросила рубаху на кровать, и Цзяо Тай, преодолевая неловкость, сказал:

— Прошу прощения, это я во всем виноват.

— Какая разница, — равнодушно отозвалась девушка. Она склонилась над кроватью и взяла с подоконника маленькую круглую коробочку.

Цзяо Тай не мог оторвать глаз от ее стройной фигуры.

— Лучше тебе одеться, — проговорил он.

— Здесь слишком жарко, — хмуро возразила Ю Су.

Она открыла коробочку и принялась втирать мазь в следы от ударов на бедрах.

— Надо же, — неожиданно сказала она, — ты подоспел как раз вовремя! Кожа еще не лопнула.

— Прошу тебя, надень платье, — сиплым голосом произнес Цзяо Тай.

— Я подумала, тебе будет интересно, — безмятежно продолжила девушка. — Разве не ты сказал, что это твоя вина?

Она сложила рубаху и бросила на табурет, а сама осторожно присела на кровать и занялась волосами.