Поскольку я как наместник несу полную ответственность за все происходящее в этом официально признанном месте поклонения, мой долг, прежде чем дать согласие на освящение, удостовериться, действительно ли эта статуя такова, какой ее представляют, а именно, вырезанная из кедрового дерева добросовестная копия священного изваяния Грядущего Будды.

По толпе пронесся изумленный ропот. Настоятель ошеломленно уставился на судью, сбитый с толку столь неожиданным завершением того, что он мнил поздравительной речью. На помосте заволновались монахи. Хунпен направился было к настоятелю, но его не пустили солдаты.

Судья Ди поднял руку, и вновь воцарилась тишина.

— А теперь я прикажу своему помощнику убедиться в подлинности статуи.

Он подал знак Цзяо Таю, и тот быстро спустился с террасы и влез на помост. Расталкивая монахов, он подошел к алтарю и обнажил меч.

Хунпен шагнул к балюстраде и зычно крикнул:

— Позволим ли мы осквернить священную статую, рискуя навлечь на себя ужасающую ярость Грядущего Будды и подвергнуть смертельной опасности бесценные жизни тех, кто в море?

Толпа гневно заревела. Ведомые моряками зрители с протестующими криками подступили к помосту. Настоятель, испуганно приоткрыв рот, не спускал глаз с высокой фигуры Цзяо Тая. Ку, Цзао и мастера гильдий беспокойно перешептывались. Командир из крепости окинул тревожным взглядом толпу и положил руку на рукоять меча.

Судья Ди воздел обе руки.

— Назад! — властно остановил он толпу. — Поскольку эта статуя пока не освящена, ей рано еще поклоняться!

От главных ворот донеслись громкие крики:

— Слушайте и повинуйтесь!

Повернув головы, люди увидели десятки вбегающих на территорию храма стражников в полном боевом облачении.

Цзяо Тай плашмя ударил мечом Хунпена, и тот упал на помост. Затем он снова поднял меч и обрушил беспощадный удар на левое плечо статуи. Когда меч отскочил от плеча, Цзяо Тай не удержал его, и он грохнулся на настил помоста. Статуя выглядела совершенно невредимой.

— Чудо! — исступленно возопил настоятель.

Толпа подалась вперед, но солдаты удержали ее, выставив пики.

Цзяо Тай спрыгнул с помоста. Солдаты очистили ему дорогу к террасе. Он протянул судье маленький кусочек, отбитый от левого плеча статуи. Подняв сверкающий осколок, так чтобы видели все, судья Ди вскричал:

— Совершен низкий обман! Нечестивые мошенники оскорбили Грядущего Будду!

Перекрикивая гомон недоверия, он продолжил:

— Эта статуя сделана не из кедрового дерева, а из чистого золота! Алчные злоумышленники хотели таким образом переправить ради наживы контрабандное золото в столицу! Я, наместник, обвиняю в этом отвратительном святотатстве пожертвовавшего статую Ку Менпина и его сообщников Цзао Хохсина и Хунпена и объявляю настоятеля и всех прочих обитателей этого храма задержанными до выяснения их соучастия в этом святотатственном преступлении!

Теперь толпа безмолвствовала: до нее начал доходить смысл слов судьи Ди. На людей подействовала глубочайшая искренность его речи, и теперь им было любопытно, что будет дальше. Облегченно вздохнув, командир убрал руку с рукояти меча.

Судья Ди снова возвысил голос:

— Сначала я желаю выслушать Ку Менпина, которого государство обвиняет в надругательстве над общепризнанным местом богослужений, в обмане государства посредством контрабанды и убийстве имперского чиновника!

Два стражника стащили Ку с его места и опустили на колени у ног судьи. Его застигли врасплох. Мертвенно-бледный, он трясся всем телом.

Судья Ди сурово заговорил:

— В суде я в мельчайших деталях сформулирую все три предъявленных вам обвинения.