– Этот человек я, – заявил адмирал, не моргнув глазом.

Рэгсдейл и Гаскилл обменялись взглядами и замерли в креслах. Дело приняло совсем не тот оборот, на который они рассчитывали.

– Вам известно, адмирал, что Соединенные Штаты запретили ввоз в страну похищенных художественных ценностей на основании конвенции ООН о защите прав владельцев произведении искусства?

– Мне известно об этом, джентльмены.

– Возможно, вам также известно, что правительство Эквадора заявило официальный протест Госдепартаменту США по этому поводу.

– К вашему сведению, джентльмены, именно я давал заключение относительно этого протеста.

Гаскилл вздохнул и почувствовал себя более уверенно.

– Я всегда подозревал, что за всем этим скрывается нечто большее, чем обычная контрабанда.

– Мы были бы благодарны вам, адмирал, если бы вы более подробно посвятили нас в суть вопроса, – заметил Рэгсдейл.

Сэндекер сделал паузу, так как в этот момент его секретарь Джулия Вольф внесла в кабинет поднос с чашками кофе и поставила его на край стола.

– Извините меня, сэр, но Руди Ганн только что звонил из Сан-Филипе и сообщил, что он и Ал Джордино уже приземлились и начали подготовку к выполнению задания.

– Что слышно от Дирка?

– В настоящий момент он на машине пересекает Техас и, вероятно, присоединится к ним в течение ближайших двух дней.

Едва дверь за секретарем закрылась, Сэндекер вновь повернулся к представителям федеральных служб.

– Извините за нарушение протокола, джентльмены. На чем мы остановились?

– Вы собирались рассказать нам, каким образом похищенное произведение искусства оказалось в США, – напомнил Рэгсдейл, лицо которого вновь приняло озабоченное выражение.

Адмирал открыл коробку с сигарами и предложил их гостям.

Оба отказались.

Сэндекер откинулся на спинку кресла, раскурил сигару и, выпустив облако голубого дыма, рассказал им историю кипу Дрейка, начиная с войны между Уаскаром и Атауальпой и кончая результатами работы Хайрема Йегера по его дешифровке.

– Но послушайте, адмирал, – задал очередной вопрос Рэгсдейл, – полагаю, ваша организация не собирается принимать участие в поисках пропавших сокровищ?

– Как раз собирается, – усмехнулся адмирал.

– Будьте так добры, сэр, объясните нам суть протеста правительства Эквадора, – попросил Гаскилл.

– Как вам угодно. В Эквадоре давно назрел серьезный конфликт между правительством и армией крестьянских повстанцев, обосновавшихся в горах. Правительство страны опасается, что официальное разрешение перевезти кипу в США и расшифровать его может быть расценено как распродажа национального сокровища иностранцам. Объявив, что мы украли его, они сняли с себя всякую ответственность. Затем, после соответствующих переговоров, они согласились передать кипу нашему агентству сроком на один год. Когда реликвия будет возвращена с соблюдением всех должных церемоний, президент и его команда окажутся национальными героями.

– Но почему именно НУМА, – настаивал Рэгсдейл, – почему не Смитсоновский институт или географическое общество?

– Потому что мы не претендуем на сокровище или даже на его часть. У нас есть необходимый опыт, и, наконец, мы лучше других можем сохранить секретность проводимых исследований.

– Вы хотите сказать, что проводите ваши работы исключительно из альтруистических соображений?

– А что еще нам остается делать? Если сокровище будет найдено в море Кортеса, где, как мы полагаем, оно и находится, то по меньшей мере между двумя странами, Мексикой и Перу, начнется спор о том, кому принадлежит все это богатство.