— Спасибо, — поблагодарил Маккенна.

Путники вышли на окаймлённую сосенками полянку, на которой находились женщины с лошадьми.

— Мираж, — пробормотал Маккенна.

— Просто тайная стоянка апачей, — усмехнулся Пелон. Здесь, всего в трёх милях от места, где люди погибали от жажды, на горной поляне журчал ручей.

Апачи! На пятьдесят миль в округе нет ни капли воды, а они приводят тебя к артезианскому колодцу, из которого бьёт чистая струя. Ты точно знаешь, что до ближайшей травы не меньше трёх конных переездов, а они через десять минут найдут, чем накормить своих мустангов. А там, где настоящих сосен не может быть на сотни миль в округе, они, как фокусники, вдруг вытаскивают из-за скал стройные деревца с длинными, пахнущими корицей иголками. Мираж — другого слова не подобрать!

И вот Маккенна у костра, среди апачских женщин.

Но что это? Конечно, померещилось! Он зажмурился и потряс головой. Увы! Открыв глаза, он убедился: белая девушка не исчезла.

Четвёртая женщина

От неожиданности Маккенна остолбенел. Старуха, поддерживавшая огонь и жарившая мясо, была, конечно, чистокровной апачкой. Толстушка, готовившая кофе, — из какого-то другого племени. Третья обитательница лагеря тоже оказалась индианкой. Её выдавал нос, почти начисто срезанный: апачи так метят неверных жён. Но вот четвёртая женщина — стройная белокожая девушка… Нет, она не была ни индианкой, ни мексиканкой, ни метиской. Она была такой же белой, как и Маккенна. Лопес тронул старателя за плечо:

— Ну, приятель, что я тебе говорил? Разве не говорил я, что ты увидишь лакомый кусочек?

Золотоискатель постарался скрыть свои чувства.

— Ты её называешь лакомым кусочком? Почему?

— Ну, — ответил бандит, — хотя бы потому, что я ещё не снял пробу. Понятно? Ха-ха-ха!

— Безумно смешно, — согласился Маккенна. — Я так понимаю: вы захватили её только сегодня.

— Точно. Этим утром. Помешали позавтракать её семейке. То есть мы хотели присоединиться к трапезе. Ха-ха! Теперь придётся полакомиться на природе. Ну, разве не смешно, Маккенна?

— Да, — ответил старатель, — не смешно.

Пелон с подозрением уставился на него.

Но тут появился Манки. Он, не отрываясь, смотрел на белую девушку. В отсутствие мужчин женщины третировали её. Её рубашка была разорвана в клочья ударами колючих веток и едва прикрывала дразнящие округлости маленькой крепкой груди, на которую и уставился Манки. Глазки его масляно блестели.

Пелон громко рассмеялся:

— Полегче, Манки. Не забудь, что полагается и другим что-нибудь оставить.

Манки стал приближаться к напуганной девушке, пуская слюни из раззявленного рта. Маккенна не смог сдержаться.

— Ты ведь не позволишь ему сделать это? — сказал он Пелону по-английски.

Тот развёл руками:

— А что я могу? Разве я не обещал Манки, что отдам ему и свою долю? Неужели ты хочешь, чтобы я нарушил собственное слово? Да за кого ты меня принимаешь?..

Маккенна ничего не ответил. Он просто сжал кулаки и, сцепив их в один, этим молотом врезал Пелону по челюсти. Метис рухнул на колени. Прежде чем бандиты опомнились, Глен Маккенна молча рванулся к обезьяноподобному индейцу.

Манки

Манки был настолько увлечён девушкой, что не заметил Маккенну. Только радостная улыбка девушки насторожила его. Он быстро обернулся — как раз в тот момент, когда Маккенна занёс кулаки для удара.