И она затвердевала!

Сияние сталактитов приобрело рубиновый оттенок. С огромным трудом Конан наклонил голову и увидел свои руки — пленка на них окрашивалась в багровый цвет. «Она сохнет, — подумал он, — и превращается в коросту. В рубиновую скорлупу. Я — внутри драгоценного камня». Киммериец еще мог шевелить руками и ногами. Согнул кисть — рубиновая корка на запястье пошла складками. Но быстро твердела.

Вскоре внутри каменной оболочки перестанет биться человеческое сердце. И Конан навсегда останется в этой пещере — точно диковинный нарост на скале. Если только за ним не явится Темный Ольт и не перенесет в свой «тронный зал». Чтобы бережно положить на груду сокровищ. Или поставить в нишу, как статую, и любоваться им время от времени, хваля себя за хитрость и изобретательность.

Он умирал. В черепе полыхало пламя, легкие корчились в спазмах, конечности дергались внутри драгоценной скорлупы.

«Она… вот-вот… застынет… — складывались воедино кусочки мысли, — и тогда ее можно будет… расколоть».

Расколоть? Чем?

Он опустил правую руку к мечу…

Нет, ему лишь показалось, будто он сделал это: пальцы по-прежнему цепко держались за выступ скалы.

Скорлупа превращала кисть руки в расплывчатое красное пятно. Конан собрал остатки сил, пытаясь оторвать руку от скалы, но пятно оставалось на месте. Он вспомнил, что успел поднять левую руку, и испугался. Если поднять и правую, он обязательно сорвется. И упадет на камни…

Камни! Падение на камни с такой высоты способно расколоть скорлупу!

Еще не додумав до конца эту мысль, он уже силился разогнуть пальцы правой руки. Не тут-то было — рубин вцепился в скалу мертвой хваткой. Тогда киммериец подался грудью вперед, а затем рванулся назад всем телом. Затем еще раз… И полетел вниз.

Боли он не почувствовал.

* * *

— Мы победили! — воскликнул Пенат. На сей раз он явился в образе крота; забавно подергивая головой, зверек словно обнюхивал Конана.

— Видел бы ты, чего мне это стоило, — посетовал киммериец.

— Мне не нужны глаза, чтобы видеть. Ты цел и невредим, просто слегка ушибся.

— Ничего себе слегка!

Конан попробовал шевельнуться и обнаружил, что получается. Может, и впрямь обошлось? Он приподнялся, оперся на локти, согнул ноги в коленях, помотал головой. Бывают же чудеса! Как он и предполагал, осколки драгоценной скорлупы, едва не задушившей его, исчезли. Темный Ольт всегда умело заметал следы своих поражений.

— Ты сказал — победили? Ты имел в виду, Ольта теперь можно не бояться?

— Да, — возбужденно отозвался Пенат. — И в этом твоя заслуга. Каждая твоя удача отнимала у него силы. Золото, Конан! Золото — источник его могущества. Оно отдается тому, кто сильнее любит. И вдобавок не жалует неудачников. Иди скорее, до сокровищницы уже рукой подать. Клянусь, там тебя ждет сюрприз.

Конан сказал, что ему до смерти надоели сюрпризы, но фраза канула в пустоту. Он сразу насторожился — внезапные исчезновения духа Подземелья всякий раз означали скорую встречу с неприятностями.

Но повторное восхождение на крутую скалу обошлось без приключений — там, где в прошлый раз его подстерегала «лягушачья кожа», сейчас был только шероховатый камень. Под самым потолком зала он перебрался в узкий лаз, напоминавший изнутри толстую кишку — вот только стенками той кишки были известковые натеки. Двигаться по этому лазу пришлось на четвереньках. Не оставив за спиной и дюжины локтей, он увидел перед собой сокровищницу Темного Ольта.

— Милофти пфофим, милофти пфофим, — радушно проговорил молодой человек в дорогой, но рваной и грязной белой одежде, царственно расположившийся на груде сокровищ.