Отворяют. Сквозь дымный угар

         задают мне вопросы.

         Предлагают, открыв портсигар,

         папиросы.

         Ах, когда я сижу за столом

         и, молясь, замираю

         в неземном,

         предлагают мне чаю…

         О, я полон огня,

         предо мною виденья сияют…

         Неужели меня

         никогда не узнают?..»

2

         Помним всё. Он молчал,

         просиявший, прекрасный.

         За столом хохотал

         кто-то толстый и красный.

         Мы не знали тогда ничего.

         От пирушки в восторге мы были.

         А его,

         как всегда, мы забыли.

         Он, потупясь, сидел

         с робким взором ребенка.

         Кто-то пел

         звонко.

         Вдруг

         он сказал, преисполненный муки,

         побеждая испуг,

         взявши лампу в дрожащие руки:

         «Се дарует нам свет

         Искупитель,

         я не болен, нет, нет:

         я – Спаситель…»

         Так сказав, наклонил

         он свой лик многодумный…

         Я в тоске возопил:

         «Он – безумный».

3

         Здесь безумец живет.

         Среди белых сиреней.

         На террасу ведет

         ряд ступеней.

         За ограду на весь

         прогуляться безумец не волен…

         Да, ты здесь!

         Да, ты болен!

         Втихомолку, смешной,

         кто-то вышел в больничном халате,

         сам не свой,

         говорит на закате.

         Грусть везде…

         Усмиренный, хороший,

         пробираясь к воде,

         бьет в ладоши.