– Это я, сэр. Я все сделаю, – это был на самом деле боцман. Последнюю фразу за время нашего знакомства я слышал от него не менее пяти тысяч раз. – Лежите только спокойно.

Делать что‑либо иное у меня стремления не было. Разве что в преклонных годах смогу забыть свою последнюю попытку двинуться. Если, конечно, до таких лет доживу, а вероятность этого представлялась мне сейчас мизерной.

– Шея, Арчи, – мой голос приблизился на несколько сотен ярдов. – Мне кажется, она сломана.

– Да, уверен, что вы чувствуете именно так, сэр. Но я думаю, может быть, все не так уж плохо. Увидим.

Не знаю, сколько времени я так лежал, минуты две‑три, наверно, пока боцман смывал мне кровь с глаз. Понемногу звезды стали обретать какое‑то подобие четкости. Затем он продел мне руку под плечи и начал дюйм за дюймом приподнимать меня в сидячее положение.

Я ждал, что вот‑вот снова боль повторится, но бог миловал. На этот раз ощущение было иное: в считанные секунды «Кампари» успел несколько раз повернуться на триста шестьдесят градусов, после чего лег на прежний курс. 047 – вспомнилось мне. И на этот раз сознания я не потерял.

– Который час, Арчи? – достаточно глупый вопрос, но мне следует сделать скидку на плачевное состояние. А голос мой, чему я был несказанно рад, раздался уже откуда‑то совсем неподалеку.

Он повернул мое левое запястье.

– Двенадцать сорок пять на ваших часах, сэр. Я думаю, вы тут лежали не меньше часа. Вы были в тени шлюпки, вас трудно было заметить.

Я для пробы сдвинул голову на дюйм вбок и скривился от боли. Два дюйма – и прощай, голова.

– Что за чертовщина со мной стряслась, Арчи? Припадок какой‑то? Я не помню...

– Припадок какой‑то! – голос был тих и зол. Я почувствовал, как он пальцами ощупал мне сзади шею. – Опять мешок с песком. Опять наш друг прогулялся, сэр. Я все же собираюсь, – добавил он мечтательно, – однажды до него добраться.

– Мешок с песком! – я рванулся встать, но без помощи боцмана сделать этого не сумел. – Радиорубка! Питере!

– Там сейчас молодой мистер Дженкинс, сэр. С ним все в порядке. Вы ведь сказали, что отпустите меня к ночной вахте, я ждал до двадцати минут первого и понял тогда: что‑то случилось. Пошел прямо в радиорубку и позвонил капитану Буллену.

– Капитану?

– Кому я еще мог позвонить, сэр? – Действительно, кому? Кроме меня, капитан был единственным его начальником, который знал, что в действительности произошло, где боцман спрятался и зачем. Макдональд, обхватив рукой, вел меня к радиорубке. – Капитан сразу же явился. Он и теперь там, беседует с мистером Дженкинсом. Огорчен до смерти, думает, что с вами приключилось то же, что и с Бенсоном. Он перед тем, как я пошел вас искать, преподнес мне подарок – я увидел кончик ствола пистолета, скрывающегося в огромной лапе. – Надеюсь, мне представится шанс воспользоваться этой штучкой, мистер Картер. И я уж рукояткой махать не буду. Вы понимаете, конечно, что если бы брякнулись не вбок, а вперед, то перекинулись бы через борт в море?

Я подивился, почему же они или он на самом деле не столкнули меня за борт, но ничего не сказал, просто сосредоточился на том, чтобы добраться до радиорубки.

Капитан Буллен ждал нас снаружи у двери. Карман его кителя оттопыривался явно не только оттого, что он держал в нем руку.